Дажьбог - прародитель славян

Этому изобилию в славянской традиции способствовали природные явления. Уже «Слово Иоанна Златоуста», написанное в XII–XIIІ вв., непосредственно связывает гобино с дневным светилом: «[Солнце] освѣщаетъ облаци на дъждевь-ное служение земля на плодовьное гобиньство»[153]. Кирилл Туровский связывал его с воздушной стихией: «Горнии вѣтри, тихо повѣвающе, плоды гобьзують…»[154] В конечном итоге, однако, это изобилие-гобино было неразрывно связано с богом. В древнерусской литературе мы видим пример развития этой мысли, когда гобино возрастает благодаря милости божьей, действующей через стихии: «Той же господь наш… даетъ всѣмъ милостию своею богатою отъ небесъ дождъ ранъ и позденъ на умножение гобзины»[155]. Однако вскоре упоминание стихий пропадает: «Бысть всего изобильно: бяше бо и осенью бжиею милостию гобзина всѣмъ»[156]. Поскольку этимологически данный термин изначально был связан именно с кузнечным делом, мы со значительной долей вероятности можем предположить, что способностью даровать его людям обладал уже бог-кузнец Сварог, что косвенно подтверждается приведенной выше параллелью из литовской мифологии. Судя по самому значению имени его сына Дажьбога, данная черта вполне могла присутствовать и у него. Поскольку солнце как явление природы способствовало увеличению гобино, можно предположить, что и бог дневного светила имел к нему самое непосредственное отношение, без чего, как утверждается в чешской сказке, солнце не стало бы самым богатым королем на свете. Стоит отметить, что связанное с самого начала с кузнечным ремеслом понятие «гобино» имело отношение не только к земледельческим продуктам, но и к богатству в более общем смысле, примеры чего присутствуют в древнерусской литературе: «Глетъ гь: аз убо пособным изобильем всѣмъ гобзным обогатих я и домы их без числа злата и сребра насыпах»[157]. Кроме того, в пользу самой непосредственной связи с гобино Дажьбога говорит и его родословная: с одной стороны, истоки представления о гобино связаны с его отцом Сварогом, а, с другой стороны, носителями гобино на земном уровне оказываются русские князья, являющиеся потомками бога солнца. Чтобы эта преемственность существовала, необходимо присутствие гобино и у среднего звена этой генеалогической цепочки, т. е. у Дажьбога. На примере оппозиции богатый-убогий, происхождения и значения понятия гобино мы видим, что в представлении наших далеких предков вся хозяйственная жизнь могла быть успешной только в том случае, если она была причастна к высшему, божественному началу, пронизана им. Таким образом, экономическая сторона жизни общества не могла существовать обособленно, вне религиозной сферы, которой она была напрямую подчинена. О весьма древней связи гобина с богом говорит и то, что на нее прямо указывает уже в XI в. Иларион. Обращаясь в своем «Слове» к богу уже новой религии, глава русской церкви просит его о следующих милостях: «Нъ укротися, умилосердися, яко твое есть же помиловати и спаси. Тѣм же продължи милость твою на людехъ твоихъ, ратныа прогоня, миръ утверди, страны укроти, глады угобзи, владыкѣ наши огрози странамъ, боляры умудри, грады расили…» — «Но яви кротость и милосердие Твое, ибо Тебе подобает миловать и спасать; не престань в милости Твоей к народу Твоему: врагов изгони, мир утверди, языки усмири, глады утоли (по мнению И. И. Срезневского, в данном случае слово угобзи употребляется в значении «насытить». — М. С.), владык наших угрозой языков сотвори, боляр умудри, грады распростри…»[158] Весьма важно отметить то обстоятельство, что, согласно древнерусским представлениям, само это гобино могло как добываться, так и похищаться магическими средствами. В этом нас убеждает описание событий 1071 г. в «Повести временных лет». Когда в Ростовской области был неурожай, туда, уже в христианское время, пришли два волхва, бравшиеся обличить тех, кто скрывает изобилие. Обвиняя в случившемся бедствии знатных жен, они делали надрезы у них над плечами и доставали у одной жито, у другой — мед, у третьей — рыбу, у четвертой — меха. К языческим кудесникам примкнуло много последователей, и так называемый мятеж волхвов смог подавить лишь собиравший от имени князя дань Янь Вышатич. Когда волхвы были схвачены, княжеский представитель обратился к ним с вопросом: «И реч има что ради погубиста толико члвкъ. онѣма же рекшема. яко ти держать обилье, да аще истребивѣ сихъ будетъ гобино. аще ли хощеши то пере тобою вынемѣве жито, ли рыбу, ли ино что»[159]. — «И сказал им: «Чего ради погубили столько людей?» Они же сказали, что «те держат запасы (обилье) и, если истребим их, будет изобилие (гобино); если же хочешь, то мы перед тобою вынем жито, или рыбу, или что другое». Понятно, что Янь как правоверный христианин отказался и повелел немедленно расправиться с приверженцами древней веры. Тем не менее данный эпизод показывает, что еще восемьдесят лет спустя после насильственной христианизации языческие представления о возможности магическим образом увеличивать или уменьшать гобино были весьма сильны на Руси. В исследовании о Свароге были уже приведены примеры народных представлений о том, как от царя или, в более позднюю эпоху, от попа зависело плодородие земли, которые в основе своей восходили к мифу о священном браке Матери-Земли со Сварогом-Небом, причем последнего мог замещать представитель высшей духовной или светской власти. Судя по приведенному выше выражению первоисточника, переданного нам Иоакимовской летописью, представление о князе как магическом носителе изобилия-гобино связывалось уже со ставшим основоположником новой династии Рюриком. О том, что представители восходящего к языческому богу княжеского рода в народном сознании всегда мыслились тесно связанными с изобилием-гобино, свидетельствует надпись на царском месте Ивана Грозного, предпоследнего представителя варяжской династии: «Дамъ тебѣ одолѣніе на врага и дамъ гоби на земли на умноженіе плодовъ земныхъ»[160]. Понятно, что слова эти представляют обещание от имени бога щедро наделить царя сверхъестественной силой увеличивать изобилие внутри государства и побеждать его врагов вовне. Поскольку других прямых свидетельств о связи представителей династии Рюриковичей с гобино не встречается, то разрыв между ее основателем, жившим в IX в., и предпоследним ее представителем, жившим в XVI в., может показаться слишком большим, однако у нас есть свидетельства, доказывающие, что комплекс представлений, изложенных в надписи на царском месте Ивана Грозного, является достаточно древним и фиксируется на Руси за несколько веков до жизни этого царя. Уже древнерусский текст XIV в. относит обе эти функции к числу божьих даров: «Вся блгая строенья о(т) ба подаема бываютъ, миръ и гобина плодомъ, и врагамъ одолѣнье»[161]. С другой стороны, про новгородского архиепископа Иону современники сообщали: «Бысть же при его святительствѣ миръ со всѣми землями и тишина и гобзованіе плодамъ»[162]. В другом случае изобилие севера Руси рисуется как результат молитв этого деятеля церкви, именуемого в данном фрагменте святым: «И посемъ при животѣ святаго Ионы благоплодны земли былія, Новгородская и Псковская гобзовати всѣми овощами, молитвами святаго»[163]. Как видим, в данном случае с изобилием-гобино оказывается связан глава не светской, а духовной власти, однако с учетом того, что изначально Рюриковичи совмещали в своем лице оба этих типа власти, в том числе и власти сакральной, это свидетельство опять-таки указывается на изначальный архетип тесно связанного с божественным прародителем носителя гобино. Что касается побед над врагами, то эта черта была, разумеется, присуща князьям, а не представителю духовенства, у которого она заменяется на мир со всеми землями и тишину.