Дажьбог - прародитель славян

Возвращаясь к выведенной Нестором формулы Руси как «народа-государства», вспомним, что основой своего государственного да и любого общественного бытия наш народ считал Правду, о чем уже было сказано в начале этой главы. Необходимо отметить, что принцип этот был таким универсальным для наших предков, что они распространяли его и на свои взаимоотношения с покоренными племенами и народами. Захватившие в 943–944 гг. находившийся на Каспийском море азербайджанский город Бердаа, русы заявили его жителям буквально следующее: «Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, — это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам»[639]. Весьма примечательно, что это показательное свидетельство исходит не от отечественного летописца, которого еще можно было бы заподозрить в желании приписать великодушие своим соплеменникам, а от мусульманского историка Ибн Мискавейха, для которого русы, напавшие на его единоверцев, были далекими и опасными северными варварами, но который, как и положено историку, честно и непредвзято описал случившиеся события. Сформулированный в Бердаа принцип взаимоотношений с завоеванными народами показывает, что при условии повиновения иноплеменников их власти наши предки считали себя связанными обязательством хорошо относиться к ним и не покушаться на их религию. Весь исторический опыт взаимоотношений Древнерусского государства с входившими в его состав неславянскими народами показывает, что наши предки всегда придерживались этого неписаного правила, строя свои взаимоотношения с подвластными им племенами на началах Правды. Этим славяне разительно отличались от многих других индоевропейских народов, особенно германцев, в глазах которых побежденные вообще не имели никаких прав и, соответственно, перед которыми они в принципе не несли никаких обязательств. Данный пример является еще одним разительным примером отличия русов от викингов, отождествить с которыми их так пытаются норманисты. Вся история этих германских пиратов показывает, что по отношению к покоренным народам скандинавам даже в голову не могло прийти ничего подобного. В свете взаимоотношений народа и власти в отечественной традиции следует отметить, что если русы добровольно принимали на себя обязательство хорошо относиться к абсолютно чуждому им иноверному и иноплеменному населению далекого азербайджанского города, то тем более хорошо должен был относиться князь к своим непосредственным подданным, с которыми он был связан неразрывными узами языка и крови.

Поголовное истребление иноземных завоевателей