Давший клятву

– Там так спокойно.

«Вот она», – подумала Крадунья, увидев настоящую Приносящую пустоту – ту, что выглядела как паршунья, но большая и страшная. Она двигалась по камням плавно, будто и сама обладала крутью.

– А вот интересно, – сказала Крадунья, – как ты думаешь, у них это мраморные разводы на всех частях тела?

– Госпожа? А это имеет значение?

– Может, не сейчас, – согласилась Крадунья, бросив взгляд на красную бурю. Девушка оставила ноги скользкими, но руки – нет, что позволяло ей пользоваться ими словно веслами, направляя себя. Передвигаться на коленках было не так уж клево, как стоя, но если она призывала круть, стоя на ногах, то обычно врезалась в какую-нибудь скалу кверху задом.

Сплавленная и впрямь тащила в руке что-то большое. Возможно, и крупный самосвет. Крадунья принялась грести в нужную сторону, опасно приближаясь к армии паршунов и их кораблям. Тем не менее она подобралась довольно близко, прежде чем Приносящая пустоту повернулась и заметила ее.

Крадунья прекратила скольжение, выпустив буресвет. В желудке заурчало, и она откусила от полоски вяленого мяса, которую нашла в кармане своего охранника.

Приносящая пустоту что-то произнесла нараспев и подняла огромный рубин – он был пуст, вот и славно, потому что камень такого размера должен ослепительно сиять. Он оказался бы краснее и ярче лица Гокса, когда Крадунья рассказала ему, откуда берутся дети. Парню полагалось бы знать такие вещи. Он ведь был лядащим вором! Разве ему не случалось встречаться со шлюхами и все такое прочее?

В любом случае… как заполучить этот рубин? Приносящая пустоту заговорила снова, и, хотя Крадунья не понимала слов, она не могла избавиться от ощущения, что ее противница развеселилась. Паршунья оттолкнулась одной ногой и заскользила на другой – легко, как будто стояла на масле. Она без усилий двигалась так несколько секунд, потом бросила взгляд через плечо и с ухмылкой оттолкнулась другой ногой, перемещаясь с изяществом, от которого Крадунья почувствовала себя неимоверно глупо.

– Чтоб мне сдохнуть от голода, – пробормотала Крадунья. – У нее больше крути, чем у меня.

– Неужели ты обязана использовать этот термин? – возмутился Виндль. – Да, похоже, у нее есть доступ к потоку, который…

– Заткнись, – оборвала Крадунья. – Можешь последовать за ней?

– Ты отстанешь.

– Я догоню. – «Наверное». – Следуй за ней. Я за тобой.

Виндль вздохнул, но подчинился и помчался за Приносящей пустоту. Крадунья двинулась за ним на коленях, загребая руками и чувствуя себя свиньей, которая пытается подражать профессиональной танцовщице.

– Сзет-сын-Нетуро, ты должен выбрать, – заявил Нин. – Неболомы принесут клятву певцам Зари и их закону. А ты? Ты присоединишься к нам?

Ветер всколыхнул одежду Сзета. Он уже давно сказал правду. Приносящие пустоту действительно вернулись.

Теперь… теперь он должен просто признать их власть?

– Абоши, я не доверяю себе, – прошептал Сзет. – Я больше не понимаю, что правильно. На мои решения нельзя полагаться.

– Да. – Нин кивнул и сцепил руки за спиной. – Наши умы подвержены ошибкам. Вот почему мы должны выбрать внешний идеал, чтобы идти за ним. Лишь строго следуя заповедям, мы можем приблизиться к правосудию.

Сзет присмотрелся к полю битвы внизу.

Когда же мы на самом деле с кем-то сразимся? – спросил меч на его спине. – Очень уж ты любишь трепаться. Даже больше Вашера, а он-то мог говорить, говорить, говорить…

– Абоши, когда я произнесу Третий Идеал, мне можно выбрать человека в качестве того, кому я буду следовать? А не закон?

– Да. Некоторые неболомы решили подчиняться мне, и, полагаю, так им будет легче перейти к повиновению певцам Зари. Но я не уверен. Чувствую… что мне… становится хуже…

Внизу человек в синем преградил армии вход в город. Противостояло ему… что-то иное. Сила, которую Сзет едва мог ощутить. Тайный огонь.

– Ты уже подчинялся людям, – продолжил Нин. – Они причинили тебе боль. Сзет-сын-Нетуро, твои мучения связаны с тем, что ты не следовал чему-то неизменному и чистому. Ты выбирал людей, а не идеал.

– Или мне приходилось подчиняться не тем людям, – парировал Сзет.

Каладин дергался посреди бусин, задыхался, кашлял. Он опустился не очень глубоко, но куда… в какую сторону плыть? Как отсюда выбраться?!

В панике он попытался двинуться к поверхности, но бусины были куда гуще воды, и он не мог пошевелиться. Бусины проникли ему в рот, врезались в кожу. Тянули, словно невидимые руки. Пытались затащить в самую глубину.

Туда, где нет ни света, ни ветра.

Его пальцы коснулись чего-то теплого и мягкого посреди скользкого стекла. Каладин задергался, пытаясь найти это снова, и чья-то рука схватила его. Он протянул другую руку и вцепился в тонкое запястье. Его дернули за ворот куртки из тьмы, и Кэл, споткнувшись, отыскал твердую опору на дне моря.