Давным-давно

На занятия у мастера по самообороне она немного припозднилась: заснула и чуть не проспала положенное время. Поэтому, когда она в совершенно растрепанных чувствах ворвалась к нему в зал, он стоял напротив дверей и нетерпеливо ожидал ее. Надо отметить, что последнее время на занятиях у Диирде’Грамма происходили странные вещи. Они настолько увлекались в процессе боя, что переставали контролировать время, а Джим так вообще начинала все видеть, как через серую мглу. В такие моменты она перемещалась по залу с молниеносной быстротой. Что, по-видимому, совсем не удивляло мастера: он всегда с точностью встречал очередной ее выпад или удар, при этом делал это с закрытыми глазами, довольно урча что-то под нос. На вопрос, как он так безошибочно узнает, с какой она стороны, он прищурился и ответил: «Все очень просто – по колебанию воздуха вокруг себя. Ты быстрый, но шумный. А вообще, ты молодец!» Впервые Диирде’Грамм кому-то говорил такие слова. Джим от похвалы зарделась и смогла выдавить лишь «спасибо» сквозь подкативший к горлу комок.

– Становись, – приказал мастер, – у меня есть желание хорошенько погонять тебя, – а сам в этот момент перехватил шест под другим углом. – Сейчас будет жарко. – Он принял боевую стойку, плавно отведя руку с шестом к груди. – Готов? – И сделал приглашающий жест.

«О-о-ох».

Впервые за все тренировки Джим не пропустила ни одного удара, не отступила ни на шаг, не сдала позиций, а стойко отражала каждый обманный выпад, каждый маневр, а после перешла из защиты в нападение, чем несказанно удивила мастера. Джим прекрасно осознавала, что работа таких учителей сводилась к тому, чтобы работать с учениками вполсилы, но не могла ничего поделать – все равно ужасно гордилась собой. Вот тогда и случилось то странное происшествие: уходя от удара, она вдруг непонятно как оказалась за спиной мастера и легонько ткнула его в место, куда могла нанести полноценный удар. Возникла вдруг крамольная мысль про мягкие части учителя… Она даже выронила шест и в ужасе уставилась на тренера, как если бы совершила это, а не только подумала. Магистр остановился, опустил руки и в замешательстве обернулся к ней, при этом лицо его выражало ошеломление. «Точно, подслушал!» Джим невольно попятилась, поглядывая на двери и оценивая расстояние до них. Он с минуту-другую молча рассматривал ее, а потом скупо сказал: «Очень интересно». Затем пошел к стене, где без каких-либо объяснений водрузил шест на место и направился к выходу, давая таким образом понять, что на сегодня тренировка окончена.

– Вечером жду тебя во внутреннем саду. Советую не опаздывать! – тоном, не терпящим возражений, проговорил мастер и вышел из зала.

– Дополнительные «допы»? – Она бросилась догонять мастера. Выскочила в коридор и поискала его глазами. – Это конец!

Решение отказаться от ужина и подняться к себе в комнату, чтобы немного отдохнуть перед вечерней тренировкой, возникло сразу. «Неизвестно, что он там еще придумал». Лежа на кровати и глубокомысленно рассматривая потолок, она терялась в догадках, почему мастер прервал занятия и зачем назначил встречу в вечернем саду. «А как же дежурные и разные патрули? Как прикажете мимо них пробираться? Что объяснять, если поймают?» Она еще раз тщательно проиграла в уме происшествие в тренировочном зале. «Что же такого произошло? Почему он решил прервать тренировку?» Так и не найдя каких-либо ответов, она поднялась с кровати и подошла к окну.

Вдоль дорожек в саду уже зажглись фонари, они горели тускло и неярко. Сад моментально превратился в зловещее место со своими темными углами и серыми расплывчатыми тенями. Джим набросила легкую куртку и отправилась на встречу в назначенное место. Легко сбежала по ступенькам в башне, не встретив по дороге ни единой души. Она бесшумно прокралась в тусклом свете еле горевших светильников до внутреннего двора и готова была уже выйти из-за угла, как вдруг услышала: совсем рядом кто-то разговаривал.

– И что теперь? – Что-то уронили. Послышалась возня. – Так и будем здесь стоять?

– А что ты предлагаешь? – было ему ответом.

Видно, второй ничего вразумительного не придумал, но зато пустился в гневные рассуждения о «дурацких» нововведениях.