– Ты опоздал. Я ждал тебя после обеда, а сейчас чуть ли не ночь, – в глазах ректора плясали смешинки. – Хотя, в принципе, пунктуальность никогда не была твоей сильной стороной. – Он сделал несколько шагов в сторону гостя. – Как же я рад снова видеть тебя, Илиодор, дружище! Сколько лет прошло с последней нашей встречи?
Всадник откинул капюшон. Лицо его было непроницаемым лишь мгновение, затем суровые черты смягчила улыбка. Он спустился с лошади и пошёл навстречу ректору.
– А как я рад тебя видеть! – воскликнул Илиодор. Ректор неуверенно протянул было руку для дружественного пожатия, но гость не обратил внимания на сей скромный жест, в считанные секунды оказался рядом и сграбастал друга в крепкие объятия, дюжей силой выбивая весь запас воздуха из его лёгких. Ректор аж закашлялся. Илиодор отодвинулся, беспокойно заглянул ему в лицо: – Я вижу, ничего не меняется, ты по-прежнему всё тот же задохлик, – и вновь обнял друга.
– Кто бы говорил о переменах, – сквозь спазмы удушливого кашля едва выдохнул тот. – Послушай, отпусти, а?! Иначе ещё мгновение, и ты будешь сжимать в своих крепких объятиях мой хладный труп.
Илиодор разжал руки, но поддержал друга, не давая ему тут же свалиться на землю.
– Никогда не понимал, на каких только силах твоя жизнь держится! – Заботливо оправив одежду на друге, он вспомнил добрую шутку про себя из далёкого прошлого: – Ну вот, даже не сломал, не помял и не испортил.
– Чего тут непонятного? Вестимо, на одном энтузиазме! – едва переводя дыхание, пошутил хозяин приюта. – Пошли в мой кабинет, поговорим по душам, оформим документы. Чего время зря терять? Ты ведь ничего не забыл? На этот раз все документы в порядке? Да и расскажешь, как всё прошло с твоей роднёй.
На лицо Илиодора набежала тень. Он весь подобрался и серьёзно посмотрел на собеседника.
– Да не может быть! – ректор не мог скрыть своего удивления. – Неужели они до такой степени погрязли в глупых предрассудках, что окончательно закрыли свои сердца? И я просто умираю от любопытства в ожидании рассказа, как ты смог обнаружить, что твоя племянница находится именно в нашем приюте.
– Как раз таки с обнаружением не возникло никаких трудностей. Эльхор, маг наших старейшин, указал место, где находится моя племянница и какое носит имя. – Илиодор видел, как от удивления вытянулось лицо друга. – Да, я обратился к Совету за помощью и всё рассказал.
– Кстати, я помню его визит и тот странный разговор о детях-сиротах – как они попадают к нам, кто приводит, – глава Ветернхильского приюта тяжело вздохнул, – но тогда не придал этому значения. Сейчас припоминаю: первое письмо от тебя пришло как раз после его визита. На тот момент твоей племяннице исполнилось десять лет. Значит, я правильно считал её ауру, – ректор, довольный собой, улыбнулся. – Ну да ладно, расскажи мне лучше о своих родителях. Как они восприняли такую новость?
– С моими родителями как раз не возникло никаких проблем. Всё осложнилось после визита ближайших родственников моей снохи. – Илиодор тяжело вздохнул и продолжил: – Заметь, никто из её родных до сего момента не давал о себе знать. А тут… Ты сам понимаешь, оформление опекунства сложная и длительная процедура, а когда ещё неожиданно обнаруживаются другие родственники и начинают оспаривать твоё право, то дело осложняется в разы и может затянуться на годы, что и случилось со мной. Впрочем, эта история достойна подробностей. Показывай, где твой кабинет. – Илиодор пропустил хозяина вперёд и двинулся следом. – Надеюсь, у тебя там найдётся что-нибудь для настоящих мужчин?
– Обижаешь, однако, – ректор ускорил шаг. Поднявшись на третий этаж, лишь однажды он задержался возле своего кабинета, чтобы отдать строжайшее распоряжение: не входить никому, ни под каким предлогом.
Через час ректор выглянул и потребовал немедленно найти и привести в его кабинет девочку, которую все знали под именем Джим Ветерн – этой фамилией награждались все дети, у которых не было официальных родителей (Ветернхил – местность на севере страны, где находилась школа). Имя же она получила от человека, который на тот момент был единственным сторожем главных ворот. Он нашёл ребёнка на ступеньках возле маленькой сторожки сразу же после того, как утром открыл ворота, и было совершенно непонятно, чем он руководствовался при своём выборе, дав маленькой девочке мужское имя – Джим.