Давно это было

Вообще я плохо помню телевизор в комнате, но помню, что сначала у него был маленький квадратный с закругленными углами экран, перед которым стояла стеклянная выпуклая к зрителям «линза», которую наполняли прозрачной чистой водой, дающей эффект увеличения изображения. Телевизор имел форму большого куба, нижнюю половину его лицевой части занимал громкоговоритель, закрытый встроенной в корпус телевизора плетеной тканью, кажется светло-коричневого цвета, а в центре верхней половины находился экран. Экран со временем, кажется, когда мы уже жили «сером» доме, был заменен на больший, просто поменяли кинескоп. Замена произошла, по-моему, из-за того, что первоначальная электролучевая трубка перестала показывать изображение, «сгорела». Менял кинескоп дядя Толя – муж маминой сестры Лидии. Он работал на Долгопрудненском машиностроительном заводе.

В чем я на сто процентов уверен, это в том, что черно-белый кинофильм «Чапаев» в первый раз посмотрел по телевизору именно в «красном» доме. Я еще после него попросил бабушку сделать мне погоны, не понимаю почему. Не ужели под влиянием «золотопогонников»? Бабушка вырезала мне два погона, возможно, из какой-то старой вещи и пришила их на плечи моей рубашки. Помню свои ощущения от них: они были гладкими, какими-то прохладными, может быть, потому что из шелка или атласа, белыми с широкими зелеными полосками вдоль плеч. Сколько дней я ходил и в одиночку играл в войну с этими погонами, я, естественно, не помню. Но помню, как сидел на полу кухни около двери и рядом со шкафом.

Дядя Толя с папой проложили провода в комнате, видимо, не хватало розеток. Откуда они тянули провода, я не помню, но помню, что часть проводов шла под потолком над окном, заходила на правую от входа в комнату стену и опускалась по ней вниз. Провода были двухжильные в резиновой трубочке, скрывающейся под текстильной оболочкой, желтого цвета. Каждая жила была скручена из нескольких тонких медных проволочек. Крепились провода на белые керамические глянцевые изоляторы, которые выглядели точь-в-точь как маленькие гирьки. В центре каждого из изоляторов сверху до низу было сквозное отверстие, через которое их шурупом прикручивали к стене.

Телевизор, как это не покажется на первых порах странным, сказывался на моем воспитании. Нет, не в плане того, что мне не разрешали его смотреть, хотя и это иногда бывало, главным образом в вечернее время, тем более что я, как я понимаю, не сразу засыпал, да и сны, в которых почему-то почти всегда присутствовали высокие белые столбы, мне снились очень часто.

Поводом для использования телевизора в воспитательном процессе послужил следующий случай со мной.

Я с мальчишками играли не только во дворе, но и вне его: на Октябрьской улице. Она притягивала меня, да, наверное, и моих ровесников-мальчишек тем, что по ней в жаркое лето время от времени проезжала, как мы ее называли, «поливалка» или «поливальная машина». Подобные автомобили с цистерной вместо кузова, а то и трактора с прицепленной к ним цистерной, и сейчас используются для полива главным образом автомобильных дорог в Москве. Нам нравилось забежать с краю под капли извергавшихся из «поливалки» водяных струй, почувствовать на себе их освежающую прохладу.

Но так, как я сказал, бывало редко. Вот и в тот, жаркий летний день, о котором я собираюсь рассказать, «поливалки» не было. И я, кажется, с двумя мальчишками, решили пойти не на Октябрьскую улицу, а, пройдя между угловым домом, стоявшим рядом с нашим домом, и соседним с ним домом, выйти на Комсомольскую улицу, пересечь ее, и подойти к стоявшей на этой стороне недалеко от пересечения Комсомольской и Первомайской улиц зеленого цвета тележке с газированной водой. Тележка была на двух больших, как велосипедных колесах, на ней сверху на сероватом металлическом штативе друг против друга были вертикально установлены два длинных узких прозрачных стеклянных цилиндра, снизу которых выступали, по-моему, также стеклянные краны. В одном цилиндре газированная вода была бесцветной и прозрачной, в другом – красного цвета и сладкая, немного не прозрачная.

У мальчишек, как оказалось, было по одной однокопеечной монетки. Вот они и пошли, прихватив с собой меня, купить «газировки». Продавщица-полная женщина лет сорока, как я теперь понимаю, налила каждому из них по стандартному граненному стакану бесцветной «газировки», и они, посматривая на меня, неспеша начали пить. А я стоял и смотрел как они пьют.

Надо сказать, что «газировка» в то время была широко популярна среди людей всех возрастов, не только у детей. Вот и в этот раз к тележке подошли двое мужчин. Одного из них, в белой рубашке, я узнал: это был папин товарищ Олег Громыко, его отчества «Федорович» я тогда не знал. Узнал меня и он, после чего между ним и мною состоялся примерно такой, суть диалог:

Он: Ты чего, здесь делаешь?

Я: Пришел с ребятами.

Он: Пить хочешь?

Я: Да.

Он: Какую тебе?

Я: Сладкую.