Давние встречи

Однажды в дождливую погоду он подъехал в деревне к нашему дому, постучал в окно, попросил вынести тряпку, чтобы вытереть мокрую лошадь. Отец вынес тряпку и хотел вытереть лошадь. Но Толстой слез с седла и сказал: «Я сам вытру». Потом заметил, что под окнами нашего деревенского дома посажены небольшие елочки. В наших местах елки сами собой не растут, в лесу их сажают, в парках и на железной дороге. Толстой спросил у отца: «Откуда у тебя эти елочки?» Отец ответил: «Должно быть, ребята с железной дороги принесли». — «Ох, это не с железной дороги, — сказал Толстой. — Елочки эти из нашего парка. Это не беда, что я увидел елочки. А вот если графиня моя увидит, плохо тебе придется. Советую тебе — посади эти елочки на огороде, чтобы с улицы не было видно».

Я выслушал рассказ церковного сторожа, узнал от него, что завтра будут праздновать в церкви престольный праздник. На той же веранде мы познакомились с пожилым человеком, живописцем из Палеха, приехавшим обновлять в церкви иконы, нам он обещал показать свою работу. Мы благополучно переночевали в отведенной нам комнате и утром увидели, как в церковь идет священник в клобуке и монастырской одежде. Оказалось, что священник был иеромонахом. Мы побывали в церкви, обошли церковное кладбище, где всюду росли пышные цветы. За нами шла небольшая группа туристов, которой руководил один из духовных аспирантов. Издали я слышал его голос, как говорил он о старых могилах. Остановившись у заросшей высокой травой могилы, на которой лежал тяжелый камень, он сказал слушавшим его людям, что в этой могиле лежит Анна Каренина, героиня толстовского романа.

Вернувшись в Ясную Поляну, я рассказал знакомой женщине, занимавшейся изучением Толстого, о том, что слышал в Кочеках на церковном кладбище, где руководитель туристов рассказывал о могиле Анны Карениной.

К моему удивлению, знакомая мне ученая женщина рассказала, что в словах экскурсовода была доля правды, что Толстой всегда писал о том, что видел или близко знал. По словам ученой женщины, некогда недалеко от Ясной Поляны произошло событие, помогшее Толстому описать смерть Анны Карениной. У управляющего имением была любовница, которая, узнав, что сожитель ей изменяет, направилась на железную дорогу и бросилась под поезд. Смерть этой женщины Толстой изобразил в своем романе.

На сей раз мы недолго пробыли в Ясной Поляне. Я любовался большим толстовским садом, старинным парком. С особенным чувством возвращался я из Ясной Поляны. В памяти воскресали давние времена, когда был жив великий Лев Толстой. Все несказанно здесь изменилось. Изменились и люди, населявшие деревню, близкую к Ясной Поляне. Трудно было представить живого Толстого, давние, навсегда исчезнувшие времена.

С. Т. Аксаков

Сергей Тимофеевич Аксаков — замечательный живописец слова, один из основоположников классической русской прозы. Имя Аксакова связано с лучшими представлениями о ярких русских людях, о чудесной русской природе. Много поколений читателей, горячих любителей и знатоков русской чистой речи, зачитывались «Семейной хроникой», «Записками об ужении рыбы», «Записками ружейного охотника» и другими художественными произведениями Аксакова, в которых он с замечательной точностью и правдивостью изображал живую русскую действительность и природу.

Первым произведением Аксакова был маленький очерк «Буран», до сего времени остающийся непревзойденным образцом словесной пейзажной живописи. Очерком этим восхищался Пушкин. Следует дивиться изумительному портретному мастерству Аксакова, с которым живописал он героев «Семейной хроники» и литературных воспоминаний. Портретное мастерство Аксакова осталось, однако, почти неотмеченным.

Художественная сила Аксакова в его исключительной правдивости и простоте, которые оценил еще Пушкин, хорошо знал Лев Толстой, в ключевой прозрачности и чистоте языка, безошибочно угаданных Гоголем, пробудившим в Аксакове его долго дремавшее дарование.

Как в чистом ключевом источнике, в чистейшем языке Аксакова нет и единой соринки, не найдешь ни одного тусклого слова, засоряющего литературную и разговорную речь. Источник этой ключевой прозрачности — народное слово. Литературное долголетие Аксакова — верное доказательство того, что правда и ясность языка есть и всегда остаются непременным условием подлинной художественности.

«Я ничего не могу выдумывать: к выдуманному у меня не лежит душа, я не могу принимать в нем живого участия, мне даже кажется это смешно, и я уверен, что выдуманная мною повесть будет пошлее, чем у наших повествователей. Это моя особенность и в моих глазах показывает крайнюю односторонность моего дарования...» — незадолго до своей смерти писал Аксаков сыну Ивану.

Чистоте и прозрачности аксаковской речи, правдивости художественного изображения должны учиться многие молодые писатели, нередко утрачивающие чувство и склад родного русского языка.