Давид Сасунский

— Чудак человек! — возмутился Давид. — Коли не мне, так кому же с ним и воевать?.. Давай оружие!

Смирился Горлан Оган.

— Ладно, — сказал он. — Иди, коли так, в оружейную — там хранятся старинные мечи, возьми любой.

Этот разговор услышал Пачкун Верго. Смерил он Давида с головы до ног насмешливым взглядом и сказал:

— Давид! Когда ты Мсра-Мелика убьешь, то отруби ему ухо и, коли хватит у тебя силенки его поднять, принеси мне в подарок!

Зачесались было у Давида руки огреть хорошенько Пачкуна Верго, но он с собой совладал.

«Все-таки он мне дядя, — подумал Давид, — притом старик. Пусть себе мелет, что в голову взбредет».

Пошел Давид в дядину оружейную, взял ржавый меч, сел на жеребенка, отбитого у разбойников, и погнал его на поле брани.

Глядь, навстречу ему старуха.

— Давид, сыночек, куда путь держишь? — спросила она.

— Еду на бой с Мсра-Меликом, — отвечал Давид.

Засмеялась старуха:

— А, нелегкая тебя побери! И это сын Львораздирателя Мгера! Что у тебя за конь? Что у тебя за меч? Разве так идут в бой с Мсра-Меликом?

Обиделся Давид.

— А как же мне еще идти? — огрызнулся он. — Ну давай мне, что ли, вертел или кочергу, я с ними поеду на бой.

— Не обижайся, родной мой Давид! Ты мне лучше скажи, отчего это твой дядя Оган скрывает от тебя оружие и доспехи твоего отца?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В бархатный он облекался кафтан,
А чтоб перетягивать стройный стан,
Серебряный был у него кушак.
А еще был у Мгера стальной шишак,
Обувал он бранных два сапожка,
Выводил он во двор Джалали-Конька,
Седлом перламутровым его он седлал,
Узду золотую на него надевал,
В руке он держал молнию-меч,
Ратный крест пламенел у него оплечь.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Удивился Давид.

— Нанэ! Где же все это спрятано? — спросил он.

А старуха ему на это ответила:

— Давид! Твой дядя Оган заранее проклял того человека, который укажет тебе, где схоронил он доспехи и оружие твоего отца. Если я тебе укажу, проклятие падет на меня. Ступай сам спроси у Горлана Огана. Но только он по своей доброй воле ни оружия, ни доспехов на свет божий не вытащит. Хватай дядю за шиворот и заставь его вернуть тебе отцовское оружие и доспехи.

Давид поехал к дяде, схватил его за шиворот, поднял на воздух и сказал ему так:

— Дядя Оган! Теперь уж ты не отвертишься!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Где доспехи отца моего? Верни!
Где оружье отца моего? Верни!
Верни тот же час Джалали-Конька,
Верни мне шишак и два сапожка,
Уздечку златую и молнию-меч,
И крест чтоб горел у меня оплечь!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Давай! Не отдашь добром — силой возьму. Ударю тебя кулаком — в землю уйдешь.

Заплакал Горлан Оган и сказал:

— Сам ты не мог догадаться! Пусть отсохнет язык у того, кто тебя надоумил! В год смерти Львораздирателя Мгера я оружие его и доспехи в глубоком схоронил подземелье. Идем туда, я достану и отдам тебе.

Спустились оба в подземелье. Мгеровы доспехи и оружие были развешаны по стенам. Давид стал примерять. Бархатный кафтан семь раз вокруг него обвился, серебряный пояс семь раз обвился вокруг его стана. Под шелом семь пудов хлопка подсунули — только тогда он стал ему впору, в бранные сапоги тоже семь пудов хлопка подсунули — только тогда стали они ему по ноге.

— Давид, мальчик мой! — молвил Горлан Оган. — Палица Мгера вон в том углу лежит. Коли сил у тебя достанет — возьми, а коли не достанет — в бой не ходи, голову сложишь.

Давид одной рукой отцовскую палицу взял, а другой рукой схватил дядю за руку и, пройдя все сорок ступеней, что вели вверх, вывел его из подземелья.

Взыграл духом Оган.

«С божьей помощью Давид заменит нам своего отца, — подумал он. — Я старший брат Мгера, а Мгерову палицу с места сдвинуть не в силах. Давид взял палицу и, пройдя все сорок ступеней, вынес ее наверх».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Выйдя из подземелья, Давид спросил:

— Дядя! А где же Конек Джалали?

Горлан ему на это ответил:

— Ах, родной мой! После того как твой отец приказал долго жить, я его коня заточил в конюшне и дверь замуровал, а корм и воду спускаю ему через окошко. Мсра-Мелика боюсь — не смею Конька Джалали вывести во двор, чтобы он свежим воздухом подышал, на солнышке погрелся. Давай сходим в конюшню!

Подошли они к большой конюшне. Смотрит Давид — тут стена и там стена, а двери нигде нет.

Давид палицей ударил, в стене пролом пробил и вошел. Там привязан был Конек Джалали. Как почуял он запах доспехов хозяйских, радостно заржал. Давид подошел, руку положил ему на круп. Джалали злобно лягнул Давида. Давид так в стену и влип, обеспамятел. Немного спустя очнулся Давид и горько заплакал.