Давид Бек

Дорога, если можно так назвать узкую тропинку, шла вдоль правого берега Гехвы. С одной стороны — река, с другой — лесистая гора. Надо было обойти ее. Тропинка, вьющаяся среди деревьев, колючих зарослей и кустов ежевики, была такой узкой, что по ней мог пройти только один человек. Приходилось саблей прорубать себе путь, кое-где и вовсе теряющийся в кустах. Взял на себя эту роль сам князь Баиндур. Знаменитой саблей весом в один батман, подаренной ему персидским шахом, он прокладывал всем путь. Князь шел впереди, а за ним, подобно каравану верблюдов, следовали воины. Было тихо, не слышалось даже шуршания одежды, которая цеплялась за колючки, потому что поход совершался в то время дня, когда в этих местах из ущелья свирепо дует ветер, своим завыванием заглушая все прочие звуки. У самой крепости была огромная клинообразная скала. Воодушевление воинов было так велико, что им показалась нипочем крутая скалистая тропа. Взбираться на неe им помогали растущие на камнях деревья и кусты, цепляясь за которые они карабкались вверх.

Когда добрались до крепостной стены, Баиндур приказал вызвать юношу, который доставил им через подкоп письмо, вложенное в грецкий орех.

— Как звать тебя, парень? — спросил князь Баиндур.

— Казар.

— Если бы вдруг оказалось, что Назар[166], я бы приказал отрубить тебе голову.

Юноша оробел при этом странном замечании князя.

— Ну, ступай вперед, покажи там ту дыру, что прорыта под стеной…

Парень понял, что речь идет о подкопе, молча прошел вперед и повел князя за собой. Чтобы добраться до прохода, надо было обойти стену. Отблески пожара распространяли вокруг достаточно света, но в дебрях этого леса даже днем нетрудно было пройти незамеченным. Здесь царил вечный мрак. И военный талант тер-Австика избрал именно это место для подкопа.

— Вот здесь, — показал парень, остановившись.

— Ты уже свое дело сделал, теперь очередь за мной, — сказал Баиндур. — А ну-ка, отойди.

Вход так естественно закрывали мох и свежая трава, что он ничем не выделялся на поверхности горы, тем более, что вырытую землю сбросили в реку.

Князь Баиндур сгреб руками траву и мох, и перед воинами предстал зев отверстия. Князь перекрестился и ступил внутрь. Остальные последовали его примеру…

— Наклоните головы, ребята, сверху осыпается земля! — крикнул Баиндур.

Потом пробормотал себе под нос:

— Эти попы так привыкли хоронить, что даже прорытый ими подземный ход смахивает на могилу.

Он ощупью шел вперед, остальные осторожно пробирались вслед, точно кроты в своих подземных жилищах.

Через некоторое время, выйдя из прохода на свет божий, Баиндур и его воины наткнулись на каких-то людей.

— Ого, нам только этого не хватало! — решив, что это персы, обратился к своим Баиндур: — Готовься, ребята!

— Спокойно, это мы! — заговорил кто-то из группы, и тер-Аветик вышел вперед.

Они с Баиндуром обнялись и поцеловались.

— Ну что, неплохо я все устроил? — спросил тер-Аветик.

— Когда поп становится воином, тогда и сам черт поджимает хвост, — ответил Баиндур со смехом. Потом продолжил, стараясь говорить серьезно: — Здорово ты все устроил. Однако хвастать пока рано. Ты лучше скажи, как обстоят дела в крепости, но не тяни, покороче, нет у меня терпения выслушивать всякие речи.

Священник начал свой краткий отчет:

— Ну, надеюсь, ты видишь, в каком состоянии дворец?

— Это я вижу, расскажи о том, чего не видно.

— Захвачен оружейный склад, — продолжал тер-Аветик, — местные армяне вооружены, армянские улицы забаррикадированы. Они не позволят магометанам учинить расправу над их семьями.

— А что делает хан?

— Готовится к сопротивлению. А главный мулла ведет народ.

Последнее сообщение озадачило князя Баиндура:

— Когда в бой вступает духовенство, дело принимает серьезный оборот.

— Не беда, — ответил тер-Аветик, — предоставь лучше одному духовному лицу справиться с другим духовным лицом.

— То есть, тебе?

— Да, мне.

Пока они были заняты этим разговором, отряд Баиндура уже успел выйти из прохода.

— Знаешь, что нужно теперь сделать, батюшка? — спросил Баиндур. — Подкоп очень узкий, слишком много времени понадобится бойцам мелика Парсадана и Автандила пройти его. Лучше сделать в крепостной стене пролом, чтобы сразу впустить всех.

— Что ж, сейчас распоряжусь, — ответил тер-Аветик. — Лопаты и заступы тех, кто делал подкоп, еще валяются тут.

Воины принялись за дело. Камень и известь, скрепленные мастерскими руками, были тверды, как металл, но под неистовым напором крошились и осыпались на землю.

— Забыл спросить, — обратился к священнику Баиндур, — где же князь Степанос, отец Хорен и Бали?

— Шаумян и Бали собираются повести местных армян, отец же Хорен занят иным делом.

— Каким еще делом?

— Ему предстоит освободить из ханского гарема одну женщину.

— Остроумно, ничего не скажешь, — поручить освобождение женщины монаху!

— Эта женщина и особенно ее служанка очень помогли нам.

— А она хорошенькая?

— Я ее не видел.

— Ну что ж, я узнал у тебя все, что хотел узнать, — сказал Баиндур. — Мне остается лишь передать тебе приказ Бека.

— Я слушаю.

— Приказ такой: «Не жалеть, не щадить врага».

— Я бы сделал это и без приказа.