Давид

– А ей, думаешь, не хотелось жить? Ты думаешь, она хотела, чтобы ты приходил каждый день бухой, от которого воняло хуже, чем от козла, и насиловал её, а потом избивал? Ты думаешь, она этого хотела? – от злости у меня начинала закипать кровь в теле и наполняться кровью глаза.

– Это ошибки молодости.

– Ошибки молодости, блядь?

Меня всего затрясло от злости, ещё чуть-чуть, и изо рта пойдёт пена. Я хотел его разорвать своим же руками, но пока рано: пусть эта тварь мучается.

– Она была простой прислугой, восемнадцатилетней девчонкой, которую ты изнасиловал и которая родила от тебя сына. Она, мать твою, была обычной девчонкой, которая не имела слова против тебя, а ты, мразь, издевался над ней!

Для него я приготовил самую лютую смерть, которая могла бы с ним случиться. В очередной раз дед запирал своего сынка, не зная, как он любит баловаться со шлюхами, которые и привели меня к нему.

В очередной раз он заказал одну из девочек, которая преподнесла мне подарочек в виде моего папаши. Но пришёл я со своими ребятами, а не девочка по вызову. Вот умора была, когда я увидел его испуганное лицо, которое тотчас же покрылось бледными пятнами.

– Жрать… – скомандовал я своим псам, которые уже пару суток ничего не ели и были не прочь полакомиться человеческой плотью.

Я смотрел, как они раздирают его на части. Они драли его, пока он орал во всё горло и сдыхал от боли, и не один мускул не дрогнул на моем лице. Мне не было противно или жаль его, я чувствовал запах победы, от которой сносило крышу.

– Я отомстил за тебя, мам… – проговорил я это вслух и встал со стула.

– Как собаки сожрут, приберите здесь всё.

– Есть, господин Алиев.

Из всех, кому я ещё не отомстил, был дед, к которому было трудно подобраться. Но меня это не останавливает. Я отомщу каждому, кто просто стоял и смотрел на то, как её убивают. Теперь я буду смотреть так на них. Я – их смерть. Они пожалеют, что не закопали меня с матерью.

***

Мне опять снилась она. Она умоляла не трогать её. Я слышал её голос, как наяву, а они только смеялись над ней. Смеялись, что она никто, что не может постоять за себя. Я резко вскочил с кровати и посмотрел на спящую около себя девчонку.

Её лицо было раскрасневшееся и опухшее от слёз. Всегда ненавидел женские слёзы. Сначала просто думал: трахну один раз и отпущу к своему муженьку, но она мне понравилась. Что-то в ней зацепило. Она непохожа на других.

И я знал, что это было. Знал, чем именно она меня привлекла. Это была непокорность. Стоило мне только поманить пальцем, как другие женщины сами прыгали на мой член, стонали подо мной, как в последний раз, и с удовлетворённым причмокиванием отсасывали, глотая мой член по самые гланды.

Но эта возразила мне, она пыталась стоять против меня, но у неё ничего не получилось. Я хотел доказать ей, что она никто, что она лишь грязь, по которой я хожу. Я хотел оставить её у себя, пока не наиграюсь. А играть я собирался долго и мучительно.

Провёл своими пальцами по нежной и мраморной коже девушки. Красивая. Она была словно кукла. С золотыми волосами, с голубыми глазами, словно дневное небо, курносым носом и алыми губами, словно маки.

Мне понравилась её маленькая грудь, а больше всего мне понравилось входить в неё. Туда, где так узко и сладко. Я не заботился о том, что сделаю ей больно. Я каждый день делал кому-то больно и не обращал внимания на чужие чувства. Боль и сострадание удалено у меня с корнем ещё в детстве. Их удалила жизнь, когда швыряла меня по помойкам и заставляла есть отбросы. Я был таким же отбросом, как те, которые живут на улице, но ради своей мести я поднялся. Я обещал самому дорогу человеку, что отмщу за неё, и я отомстил.

***

Я встала от яркого солнца, которое слепило меня. Подняла свою голову и застонала в голос. От того, что всю ночь проревела, сильно болела голова. Перед глазами стали проноситься картинки той ужасной вчерашней ночи.

Быстро осмотрела комнату и, когда поняла, что нахожусь здесь одна, тихонько встала. Подошла к окошку и посмотрела на улицу. Взгляд сразу упал на площадку, где занимался мужчина. Он делал какие-то непонятные выпады и удары руками. Казалось, что он с кем-то дрался, но был один.

Он как будто почувствовал, что за ним наблюдают и резко развернул свою голову, а я еле-еле успела скрыться за занавеской.

К глазам снова подступали слёзы. Я думала, что они уже закончились, но нет, оказывается, что-то ещё осталось.

Я пошла в ванную, встала под прохладные струи воды и разрыдалась снова. Между ног всё ужасно саднило и болело. Я намочила мочалку холодной водой и приложила её к промежности. Спустя немного времени боль стала утихать. Все моё тело покрывали синяки. На талии синело очертание пятерни этого чудовища. Я лбом упёрлась в прохладный кафель в надежде унять головную боль, но всё было тщетно.

Спустя полчаса я вылезла из ванной, обернулась в полотенце и пошла к зеркалу. Провела рукой по запотевшему стеклу и вздрогнула. На меня оттуда смотрели звериные глаза. И как давно он стоит? Как ему удаётся так бесшумно передвигаться и быть таким тихим?

– Я жду тебя в спальне.