Давид

На ночь трансгендер расписал план побега музыканта:

– Философ, – он подозвал философа в сторону. – Ты будешь сидеть рядом со связанным политиком и охранять его. Он не должен сбежать. Мы все здесь остаемся. Мы не знаем, что будет завтра. Но мы должны выпустить только одного из нас – музыканта.

– Почему?

– Потому что только он способен дать будущее этой планете. Ты понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – растерянно проговорил философ.

– Ну, малыш, соберись, ты же ученый!

– Ха! Я ученый… Ученый – дурак!

– Ну-ну! Не надо! Не унижай себя! Ты способен на подвиг. Ты способен на жертву. Я верю в тебя! Ты – мой герой!

– Как? Трансгендер? Ты что? Это ты – мой герой!

– Перестань! Ты все понял? Политика надо остановить!

– Я понял.

– Ну вот и хорошо. Посиди рядом со мной – мы свяжем с тобой политика. Но вначале я переговорю с музыкантом.

– Музыкант, – трансгендер подошел к музыканту. – Есть разговор.

И трансгендер с музыкантом отошли к окну. И стали они разговаривать. Очень долго разговаривать. Трансгендер задавал вопросы, музыкант отвечал. На лице трансгендера не дрогнул ни один мускул: он был как сама скала, сама сталь. А музыкант оживился. Повеселел. В его жизни наметились перспективы…

«Много счастья не бывает… Только на одного. Счастье всегда есть только на одного. И, спасая его, мы, возможно, спасаем какую-то девчонку, которая влюбится в него и родит ребенка. И тем самым продлит наш общечеловеческий род», – размышления заставили трансгендера действовать.

Он нашел отличную веревку, как раз приготовленную для крепежа картин, и вместе с философом подошел сзади к сидящему политику. Трансгендер подумал, что неплохо было бы его удавить прямо сейчас. Но на такое тяжелое решение даже он – радикально настроенный – не мог пойти.

Они сделали все молча.

Политику заткнули рот кляпом, который сделал из собственного носового платка философ. Усадили на диван.

«Всё – игрушки закончились», – так подумал трансгендер. Так же подумал и философ. Так же подумал политик.

На всех троих внимательно, по диагонали от окна, посмотрел музыкант, и этот тревожный взгляд перехватил трансгендер. Он почувствовал недоброе.

Музыкант…

Этой ночью трансгендер и музыкант собрались бежать.

Точнее, трансгендер должен был обеспечить ему «гуманитарный коридор» – провести через светошумовые растяжки, заграждения с колючей проволкой, сторожевые вышки, автоматчиков, – и его образ трансгендера идеально для этого подходил. Он сможет разыграть любую сценку: и как женщина – защитит, и как мужчина – трахнет. Жизнь – такая сложная и такая простая одновременно! Ты вся состоишь из актерства! Ты вся лжива! Ты вся правдива в своем каждодневном подвиге! Ведь ты каждый день даешь надежду на жизнь!

Они прошли по переходу, ведущему от галереи к мосту. Необходимо было попасть на мост. Он выводил их к пристани. От пристани можно было бежать, то есть плыть на лодке к материку. Все просто! Так просто было в мирное время! А сейчас часы пробили ровно двенадцать. И они остановились у моста.

– Вот видишь, автоматчик, – шепнул ему музыкант на ухо.

– Вижу, значит так. Я притворюсь бабой… И все такое… А ты давай, двигай под мостом через речку. Другого варианта не вижу.

Несколько минут они внимательно смотрели на автоматчика. Да, сейчас, этой ночью, еще можно было бежать. И трансгендер это чувствовал. Он понимал эту ситуацию своим многогранным сердцем!

Они притаились на несколько минут, и трансгендер его напутствовал:

– Давай, музыкант, беги за всех нас! Беги отсюда – тебе виза не нужна…

– Но она и тебе не нужна! Ведь мы – американцы, летаем по миру без геморроя под названием виза!

– Я знаю многих, кто ради нее мать родную продаст!

– Я тоже знаю. И что ты хочешь мне сказать? Я не дурачок!

– Ничего. Просто… Есть понятия, которые вне времени… Есть ценности, которые вне времени…

– Транс… Не грузи меня – я понимаю тебя на все двести процентов. На двести процентов тех гробов, которые доставят нашим матерям уже с этой… новейшей войны – с войны Апокалипсиса. Но это сейчас – тренировочный день. Отматывай пленку на все события ровно на сто лет назад…

– А ты не такой глупый, как кажешься на первый взгляд…

– Мы все – не такие… И все носим маски… Маски – другие, а люди не меняются.

– Хорошо излагаешь…

– Я же музыкант! Все формы взаимообщения нам известны с древних времен.

– Ладно, музыкант. Тебе сейчас надо бежать. И запомни, все русские – шлюхи!

Музыкант обернулся:

– И американцы – все шлюхи! Ха! Ну ты даешь, транс! – И музыкант удивленно улыбнулся во все лицо и пополз вниз под мост, оттуда – на пристань, где еще можно было найти лодку – прочь из этого ада!

Автоматчика на мосту трансгендер предусмотрительно обезвредил тем, что вышел на мост, обнажив свои несравненные прелести…

Неслышными шагами трансгендер вернулся в дом, в котором была расположена галерея. Он прислушался к шуму внутри дома – тишина. Он посмотрел в угловое окно – никого не видно. Хорошо. Он пригнулся и сел на корточки у стены дома – ему так хотелось наконец подышать воздухом свободы!