Давайте все убьем Констанцию

В дальний конец комнаты укатился по паркету трон на колесиках с необъятных размеров женщиной в необъятной царской мантии из темно-красного бархата. Она подъехала к столу, где в свете зелено-янтарной лампы от «Тиффани»[24] сверкали сразу четыре хрустальных шара. Внутри гороподобной, в три сотни фунтов, туши сидела, просвечивая нас рентгеновским взглядом, Царица Калифия, астролог, хиромант, френолог, знаток прошлого и будущего. В тени вырисовывался громоздкий несгораемый шкаф.

– Я не кусаюсь.

Я перешагнул порог. Крамли последовал за мной.

– Но дверь оставьте открытой, – добавила она.

Во дворе закричал павлин, и я осмелился протянуть другую руку.

Царица Калифия, словно обжегшись, дернулась назад.

– Знаете Грина, романиста? – с придыханием спросила она. – Грэма Грина[25]?

Я кивнул.

– У него описан священник, потерявший веру. Потом случается чудо, и совершает его этот самый священник. Вновь уверовав, священник едва не умер от потрясения.

– Да?

– Да. – Она не сводила взгляда с моей ладони, словно та существовала отдельно от руки. – Боже.

– Это происходит сейчас с вами? – спросил я. – То же, что с тем священником?

– О господи!

– Вы потеряли веру, дар исцеления?

– Да, – пробормотала гадалка.

– А сейчас, в эту минуту, ваши способности к вам вернулись?

– Черт возьми, да!

Я отнял у нее свою ладонь и притиснул к груди.

– Как вы об этом догадались?

– Это не догадка. Меня как током шарахает.

Она скосила глаза на свадебное приглашение и газету у меня в протянутой руке.

– Вы поднимались к нему, – сказала Калифия.

– Вы заметили. Это нечестно.

Она улыбнулась краем губ и фыркнула.

– Народ отскакивает рикошетом от него и попадает ко мне.

– Думается, не так уж часто это происходит. Можно сесть? А то я свалюсь с ног.

Она кивком указала на стул, стоявший на безопасном расстоянии в несколько футов. Я опустился на сиденье.

Крамли, на которого никто не обращал внимания, недовольно хмурился.

– Вы говорили о Раттигане? – напомнил я. – Его редко кто навещает. Никому не известно, что он жив и обитает на Маунт-Лоу. Но сегодня туда кто-то поднимался, старик слышал крики.

– Она кричала? – Охваченная воспоминаниями, гора мяса, казалось, начала расплываться. – Я ее не впустила.

– Ее?

– Нет ничего глупее, – Царица Калифия бросила взгляд на магические кристаллы, – чем провидеть чье-то будущее и сдуру выдавать это людям. Я даю намеки, а не факты. Не учу, какие покупать ценные бумаги и какую выбрать подружку. Диета – это да, я торгую витаминами, китайскими травами, но не долголетием.

– Только что торганули.

– Вы – это другое дело. – Она подалась вперед. Колеса под массивным креслом взвизгнули. – Перед вами лежит будущее. Никогда я не видела будущее так ясно. Но вам грозит ужасная опасность. Я все время вижу, что вам назначено жить, однако кто-то может вас уничтожить. Остерегайтесь!

Прикрыв глаза, она долго молчала, потом спросила:

– Вы ее друг? Вы знаете, о ком я.

Я ответил:

– И да, и нет.

– Так все говорят. Характер у нее противоречивый, нрав буйный.

– О ком вы ведете речь?

– Не будем уточнять. Я ее не впустила. Час назад.

Я взглянул на Крамли:

– Взяли след, догоняем.

– Уточнять не будем, – повторила Калифия. – Орала она так, что я подумала, может, у нее при себе нож. «Нипочем тебя не прощу, – визжала. – Пустила нас не по тому маршруту: где надо наверх, у тебя вниз, где надо найти, у тебя – теряй. Чтобы тебе в аду гореть!» Потом, слышу, отъезжает. Этой ночью я вообще не засну.

– А не говорила ли она, – дикий вопрос, – куда собирается дальше?

– Никакой не дикий. Сперва она побывала у этого старого дурня с Маунт-Лоу, она его бросила после единственной неудачной ночи, потом у меня, ведь я ее подтолкнула, на очереди, похоже, несчастный обалдуй, что совершил обряд? Хочет собрать нас всех вместе да и скинуть с утеса!

– На это она не способна.

– Откуда вы знаете? Сколько у вас за жизнь было женщин?

– Одна, – сконфуженно пролепетал я наконец.

Царица Калифия промокнула лицо огромным, с полгруди, платком, успокоилась и начала медленно приближаться, продвигая кресло на колесиках грациозными толчками невероятно крохотных туфелек. Я не сводил с нее глаз, поражаясь контрасту между миниатюрными ступнями и обширным пространством верха, над которым маячило большое лунообразное лицо. Мне чудился дух Констанции, утонувший под этой массой плоти. Царица Калифия закрыла глаза.

– Она вас использует. Вы ее любите?

– Забочусь.

– Держите ухо востро. Она вас просила сделать ей ребенка?

– Так буквально – нет.

– Просить не просит, а мертворожденные выблядки получаются. По всему Лос-Анджелесу с окрестностями, на вшивом Голливудском бульваре, в Мейнском тупике. Сожгите ее постель, пепел развейте и пригласите священника.

– Какого, откуда?

– Я вас с ним сведу. Теперь… – Произносить имя ей не хотелось. – Наша приятельница. Она вечно пропадает. Одна из ее уловок, пусть все из-за нее стоят на ушах. С ней достаточно час провести, чтобы встать на уши. До уличных беспорядков дело доходит. Знаете игру в дядю Уиггили? Там дядя Уиггили говорит: прыг да скок, прыг да скок, назад к Курятнику бегом!

– Но я ей нужен!