Давай разведёмся (СИ)

— Нет, уже не смогу, — Марат становится ещё печальнее.

— Скажите, Марат. А в ваших ли силах сделать так, чтобы в будущем у вашей супруги подобного опыта больше не возникало?

Марат пристально прищуривается, смотрит на меня, а потом вновь на доктора.

— Да, конечно.

— То есть мы делаем вывод, что причины для недоверия есть и сегодняшняя осторожность, если она имеется, это подсознательная защита, — доктор берет паузу и ждёт, пока Марат утвердительно кивнёт, принимая. — А теперь насчёт стыда. Как вы думаете, Мария вас стыдится? Ей неловко за вас перед другими людьми?

— Я не могу с уверенностью ответить.

— У нас есть возможность точно узнать. Если сомневаетесь — спросите, — ловлю на себе пристальный зелёный взор. — Мария, вы стыдитесь Марата?

— Нет, никогда. Я всегда гордилась мужем, — делаю глубокий вдох и быстро добавляю, глядя Марату в глаза, — и сейчас горжусь.

Слова от сердца. Мне сложно сказать, хотела бы я принять участие в разговоре мужчин, или мне сейчас комфортнее просто наблюдать. Понять, как проходят такие консультации. Как Марат себя ведёт, что говорит, что слышит.

И, пожалуй, второе на данный момент все-таки комфортнее.

Я просто ощущаю себя здесь и сейчас, посреди просторного кабинета с жёлтой стеной и бархатной кушеткой возле окна. Тихая размеренная речь вселяет уверенность и надежду. Нет обвинений. Нет негатива.

— Таким образом, мы обговорили, что если Мария вдруг — я подчёркиваю, вдруг! — не поддержит ваше предложение, то она это сделает не из-за нелюбви или стыда, а из-за того, что оберегает себя от возможных новых потрясений. И у неё есть на это право.

Взгляд Марата смягчается. Теплеет.

А я так благодарна Антону Павловичу. Он виртуозно, очень плавно подвёл Марата к мысли, что если что-то не получается так, как надо супругу и как он чувствует, и не получает, чего ждет, то это не значит, что он этого не достоин. Это значит, что его интересы схлестнулись с моими. И это не конец света, а повод просто поговорить и объясниться, элементарно спросить, а не гадать или накручивать.

Далее Антон Павлович спрашивает, чего мы ожидаем от брака и своих возродившихся отношений. Чего ждём друг от друга. Мы оба тушуемся. Сложно дать ответ. Такой, казалось бы, простой вопрос. Оба начинаем разбирать свои ожидания. По очереди. И только потом я осознаю, что все, что я проговариваю, относится только к Марату. Мне бы хотелось, чтобы он был ко мне ближе эмоционально. Чтобы он раскрывался. Чтобы он стал со мной откровенен. Не боялся показаться слабым при мне. Позволял себе расслабиться. Делился не только успехами, но и неудачами. Хотелось бы больше времени проводить вместе. Бывать в поездках. Подолгу болтать друг с другом, обсуждая всякие мелочи. Чтобы он не прятал от меня свой дневник, потому что я признаю его личные границы и не собираюсь их нарушать. А тайны лишь расставляют преграды.

Таковы мои мысли, которые я смогла оформить в слова.

А Марат… Марат сказал, что лучше меня нет. Он бы ничего не хотел менять в нашем браке. Ему и так было очень комфортно и хорошо со мной. Сказал, что ему нравится, что временами я немножко лисичка. Ему приятно, что я разделяю и принимаю интересы в его профессиональной сфере, что я не обижаюсь на критику его семьи, с которой он ничего не может поделать, старается лишь оградить меня. И что он очень мне благодарен за наши шесть, а теперь уже почти семь лет брака.

— Я очень раскаиваюсь во всем, что натворил, и я обещаю, что смогу справиться с проблемами. А ещё я услышал все, чего не хватало Маше, и я, конечно, буду стараться, чтобы… Маша?

Я хлюпаю носом, мечтая лишь о том, чтобы не разреветься прямо здесь. Но слезы уже текут по щекам, а я безуспешно пытаюсь их стереть и сделать вид, что со мной все в порядке. Нет, совсем не в порядке. Совсем!

Марат вскакивает и сразу же оказывается возле меня, но тут ненавязчиво вмешивается доктор.

— Мария, если вы хотите обсудить какие-то моменты наедине со мной, то мы с Маратом этот вариант обговорили. И он не против.

— Да, если ты пожелаешь, я могу выйти. Дождусь снаружи. Или пока ты не позовёшь меня. Хочешь? — чувствую ласковое поглаживание на ладони.

Перевожу взгляд с одного мужчины на другого. Я бы… очень хотела выговориться. Да, именно сейчас мне это очень нужно…

Глава 35

Остаёмся с доктором наедине. Я не хочу, чтобы Марат видел, как меня трясёт и я слова не могу выдавить, а каждая фраза застревает в горле, превращаясь в удушающий спазм.

Я просто давлюсь рыданиями, не в силах остановиться, и кажется, это никогда не закончится.

Громкий плач постепенно начинает переходить в чуть менее громкие всхлипы.

— Мария, возьмите.

Рассеянно поднимаю голову, взгляд отрывается от собственных рук и натыкается на протянутую бумажную салфетку.

— Спасибо, — благодарю прерывающимся шепотом.

— Могу я поинтересоваться? — доктор аккуратно ступает на тернистую тропинку.

— Да, можете.

— Почему вы плачете?

Голос его глубокий, спокойный, вызывает доверие. Мужчина наклоняет голову вбок. Едва-едва заметно. Чуть сдвигает очки выше по переносице.

Слушает очень внимательно, усердно впитывая мой ответ.