Давай прогуляем пары (СИ)

Переплетаю наши с Громовом пальцы для пущего эффекта и перевожу взгляд на оторопелого брата. На его лице мелькает недоумение. А у меня покалывает ладони, как после длительного сна в неудобной позе.

Я держу за руку Матвея Громова. И кто тут из нас только что ударился головой?

— С ума сошла! — взвинчивается Савва. — Ты на него глянь, у него даже слюна грязная. Скорая уже едет. Без нас разберутся. Поехали, нужно Таю домой забросить.

— Беру блондиночку на себя, — выпятив грудь колесом, произносит Клим.

И, не дожидаясь, пока мой брат переварит эту информацию, ныряет в толпу.

— Твою мать… Что у тебя за друзья, чувак? — устало потирает переносицу Савва, капитулировав.

Мы вместе доводим Матвея до машины. Аккуратно грузим на заднее сиденье, когда он ловит мою руку и безмолвно просит остаться с ним.

— Я сейчас. — Забрав свою конечность, оглядываюсь по сторонам, прикрывая дверь машины.

Скольжу взглядом по поредевшей толпе, пытаясь найти светлую макушку Таи. Многие уже разъехались, кто-то спрятался от непогоды в деревянных домиках. На парковке почти пусто.

Не в моих правилах бросать подругу одну в отдаленном от города месте с малознакомыми людьми. Я переживаю и чувствую себя как-то не так.

Кажется, Савва думает о том же, потому что достаёт мобильный и набирает её номер.

Задний карман моих джинсов отдаёт вибрацией.

— Её мобильный у меня. Поищешь её? — сложив руки в умоляющем жесте, прошу брата.

— Да. Главное, чтобы твой пупсик за это время не откинул кони. Развлеки его, пусть не спит.

— Он не мой! — говорю возмущенно.

— Ага. Конечно.

С той стороны окна тихо скребётся Громов. Вздохнув, широко распахиваю дверь. Салон машины Саввы выглядит как загон для свиней. Грязный и воняет так же.

Аккуратно пододвигаю Матвея и сажусь рядом. Он выглядит бледным и осунувшимся, старается улыбаться, но выходит криво.

— Где твоя машина? — спрашивает.

— Хотел бы испачкать её? Всё ещё в ремонте.

— Я оплачу химчистку.

— Забудь.

Отмахиваюсь. Отворачиваюсь в сторону окна и складываю на груди руки. Ногой отбиваю быстрый нервный ритм, стараясь игнорировать не совсем ровное дыхание Громова.

— Лера… — зовёт сипло и как-то надломленно. — Не злись.

— Ты ведь этого и добивался? — шиплю на Мота. — Идиот.

— Понравилось? — улыбается как пьяный, а глаза больные-больные. — Ты такая прелесть. Такая хорошенькая.

Внезапно Матвей подаётся вперёд и без предупреждения устраивает голову на моих коленях. Здоровой рукой сжимает вывихнутое плечо и сквозь сжатые зубы стонет. Вжимаюсь спиной в сиденье, боясь пошевелиться.

— Что ты делаешь?

— Погладь, пожалуйста, Лера. У тебя такие тёплые руки…

Медлю несколько секунд. Несмело касаюсь бритого затылка.

Колючий.

Чем он только думал?

Аккуратно, почти невесомо глажу макушку Громова. Боюсь сделать хуже… но и не касаться не могу. Сердце тарабанит, оглушая и выдавая меня с головой. И я вдруг боюсь, что Громов тоже слышит его учащённый стук.

Матвей шумно выдыхает, прикрывая глаза.

— Сильно болит?

— Уже почти нет.

Глава 19

— Эй, не спи. Тебе нужно быть в сознании, — бормочу, опуская голову ниже.

Волосы падают на лицо Громова, и его ресницы мелко вздрагивают. Он выглядит таким несчастным.

— Ты пахнешь как рай, — шепчет пересохшими губами.

— Боже мой. У тебя и в самом деле сотрясение, раз ты несёшь такой слащавый бред, — шепчу потрясённо.

Мои пальцы замирают на его затылке, а по телу несётся нервная дрожь. Медленно перемещаю их на лоб, чтобы удостовериться, нет ли жара. Вдруг уже бред начался?

Где там носит Савву и Таю? Времени с момента, как мы сели в машину, прошло не больше двух минут, но тянутся они как вечность. Что делать, если Матвей надумал уснуть? Этого категорически нельзя допустить, но я, чёрт возьми, не знаю, как облегчить его состояние. Поэтому остаётся только болтать и гладить. Не касаться не могу. Магнитом тянет и пожалеть хочется. Хоть как-то помочь.

— Что у тебя за духи? — не унимается Матвей и открывает глаза, когда я пытаюсь оттянуть ему веко и заглянуть внутрь. — Я почувствовал их на треке, когда ещё даже не увидел тебя.

Сердце делает кульбит и ухает в низ живота, как раз напротив головы Матвея. Начинает стучать часто-часто, громко-громко.

Мы так близко.

Я нависаю над ним сверху, почти касаясь носом его нос. Внимательно разглядываю бледное с грязевыми потёками лицо парня и ласково провожу ладонью по колючим щекам. Смахиваю грязь и вытираю руку о собственные джинсы. Губы Матвея призывно приоткрываются, и до моих долетает тёплое чужое дыхание.

— Это шампунь, — произношу, чуть помедлив и смутившись.

— Не меняй его.

Не успеваю ответить, как двери машины распахиваются. Резко выпрямляюсь. На передние сиденья синхронно падают взъерошенный брат и моя надувшая губы подруга. Тая складывает руки на груди, застывает каменным изваянием. Явно обижена на весь мир за то, что её выдернули из загребущих рук Клима, которому она в принципе не прочь была сдаться.

— Наконец-то! — выдыхаю, не обращая внимания на повисшее в воздухе напряжение. Эти двое явно поругались. — Поехали.

— Живой? — обернувшись, не особо дружелюбно интересуется Савва.