Давай попробуем вместе

– Да была у меня… – вздохнув, «колется» Огурец. – Из наших, редакционных. Симпатичная, умная, современная. Свободных взглядов. Такие репортажи делала острые… И вдруг началось: поженимся, детей заведем… Ну какой из меня муж и отец? У меня, наконец, совсем другие планы. И вообще… – Огурец помрачнел, – в наше время… когда не знаешь, что случится завтра… я считаю, что заводить детей просто безнравственно.

– Значит, разбежались? – решил я уточнить.

– Разбежались.

– Пироги пекла?

– При чем здесь пироги? – повернувшись к Кириллу, хлопает глазами слегка сбитый с толку Огурец. – Можно торт купить…

– Правильно, – кивает Кирилл. – Можно и так трахаться. За каким жениться? А то в невестах они все – ангелочки. Откуда потом хвосты и копыта вырастают? «Давай денег, мало, давай больше, детишкам на молочишко, на шубу как у соседки, на отдых на Канарах…» – Он злобно скривился. – Эх, скольких отличных ребят на моих глазах это сгубило…

– И где они теперь? – приподняв брови за пределы оправы, икает Огурец.

– Где-где… – Кирилл приоткрыл окно и мрачно сплюнул в облачную мглу. – Кто в группировке, кто на нарах, кто – в земле…

– А ты был женат?

– Бог миловал… – фыркает Кирилл. – Умные люди на чужих ошибках учатся… Все эти бабские разговоры о равенстве полов – пустой треп. На самом деле они только и думают, как скорее захомутать мужика, отволочь в ЗАГС. Все эти «залеты»-улеты, «как честный человек, обязан…». Да никому я ничем не обязан! Получили удовольствие – разбежались. Не малолетки. Лично я вообще не могу представить, как по моему дому станет расхаживать чужая баба, развешивать в моей ванной свои трусы, разбрасывать на моем столе свою косметику и грязные расчески… А слово «дети» у меня вообще вызывает зубную боль. – Он сморщился, словно речь шла о тараканах. – Поэтому я и предпочитаю шлюх. Никаких уговоров, обязательств… Все просто, как презерватив. К тому же мужиков у нас по статистике меньше, чем баб. А" вот продлится заварушка еще лет эдак пять-шесть – и вовсе будет один к двум. Оттянемся по полной программе. Представьте, ребята: вышагиваете вы где-нибудь по Арбату, на одном локте – блондинка, на втором – брюнетка. Кайф!

– Да ты что?! – встреваю я. – Обещают же к Новому году закончить. В новое тысячелетие без войн, и все такое… Может, сумеют как-то договориться…

– Деточка, – скорбно улыбается Кирилл, – ты же был там. Ты-же сам все видел. Неужели все еще веришь этой брехне? В прошлый раз, в девяносто шестом, говорили то же самое… Есть только один способ закончить эту войну – объявить им всей Россией джихад. И задавить. Всех. Даже детей в колыбели. Только мы никогда не сможем этого сделать. И потому проиграем. Потому что они смогли бы.

– Что ты такое говоришь, Кирилл… – шепчу я, вглядываясь в остывший пепел его глаз.

– Правду. – Он равнодушно передернул плечами, словно речь велась о детской игре.

– А ты… ты бы смог? Чисто теоретически…

– Я бы… – Он улыбнулся, и мне отчего-то сделалось не по себе. – Почему нет? Ты видел, что они делают с нашими пленными, похищенными. Помнишь Алексея? Надеюсь, он нашел того гада… Кастрировал бы суку и к стенке. Я бы смог. Без проблем. Но с меня хватит. Я свое оттрубил. Настал черед других. Я больше не собираюсь быть шестеркой-солдатиком в чужой игре. А ты? – Его зрачки замерли на уровне моих, точно пара рентгеновских лучей, буравивших мой мозг. – Нет? Почему ты так думаешь? Вдруг ты смог бы тоже? Ты же был там и тоже воевал, а не дрочил. И очень неплохо воевал… поэтому можешь засунуть свой гуманизм себе в задницу.

– Заткнись! – кричу я, чувствуя, как под мефистофельским взглядом Кирилла сердце обрывается и падает в клокочущую бездну… – Заткнись! Я стрелял, потому что стреляли в меня! Я воевал с солдатами! Я никогда не стал бы убивать мирных…

– Херня! – насмешливо чеканит он в ответ. – На войне нет и не может быть мирных жителей. По определению. Разве первые секунд пять. А дальше у каждого появляется свой джихад. Он в каждом из нас. Вот здесь… – Кирилл постучал пальцем себе по лбу. – И хоть сто тысячелетий пройдет, а этого не изменишь!

– Так не должно быть. Пошел ты! Я не хочу в это верить!

– Очнись, где твои мозги? Забыл в окопе?! – Обесцветившиеся глаза Кирилла словно две полыньи, подернутые тонким слоем льда. – Знаешь, как поступают в Израиле? Если какой араб совершает теракт, узнают, кто он и откуда, и тотчас на его деревню, а там половина его родственников, высылают несколько боевых самолетов. И все. Говорят, очень действует… Крохотная страна заставила заткнуться весь мир. А о нас теперь все, кому не лень, ноги вытирают. – Его бледное лицо искажает гримаса холодного презрения. – Есть у тебя выпить?

– Вот. – Огурец извлекает из-за спинки дивана бутылку «Столичной».

Кирилл, отвернув крышечку, отхлебывает из горлышка. За ним – Огурец.