Дау, Кентавр и другие

Как известно, решение о поездках советских граждан за ру­беж, каждого в отдельности, принималось специальным по­становлением ЦК КПСС. На бюрократическом языке это на­зывалось «решением инстанций». Поскольку конкретные истории легче всего позволяют читателю окунуться в обста­новку тех лет, остановлюсь еще на двух эпизодах, так или ина­че связанных с предыдущими.

Где-то в 1961-1962 гг. делегация советских химиков выез­жала в Канаду на конгресс. Руководителем делегации был лау­реат Нобелевской премии академик Н.Н. Семенов, директор Института химической физики АН СССР. В то время он был также и вице-президентом Академии наук, и кандидатом в члены ЦК КПСС. Его членство в ЦК объяснялось тем, что Хрущев в то время сильно увлекался применением химии в сельском хозяйстве. Заместителем руководителя делегации был секретарь парткома одного из химических институтов АН не­кто Клочков.

Накануне отъезда из Канады, утром в холле гостиницы член нашей делегации, зять Семенова, будущий академик В.И. Гольданский раскрыл свежую газету и на первой странице с ужасом обнаружил сообщение, что доктор наук Клочков попросил политического убежища в Канаде. Когда Гольданский сказал об этом сидевшему рядом Семенову, то последний чуть не потерял сознание от предчувствия тех кар, которые должны обрушиться на его голову и на головы всех членов делегации по возвращении домой. И действительно, на длительное вре­мя были ужесточены и без того строгие правила по выезду ученых за границу. Запомнилась одна из принятых мер ввиду ее анекдотичности: перестали выпускать людей 60-летнего воз­раста, поскольку сбежавшему Клочкову было ровно 60.

Здесь сказывался принцип экономии мысли, который вы­нужден был применять аппарат ЦК КПСС из-за необъятного объема бессмысленной работы, которой ему приходилось за­ниматься.

Хрестоматийным примером этого принципа в действии мо­жет считаться тот факт, что на должность секретаря Президи­ума Верховного Совета Союза ССР всегда избирались грузи­ны, а один из его 25 членов должен был быть обязательно беспартийным и непременно ученым. Долгое время это место занимал замечательный математик и прекрасный человек, рек­тор Московского университета академик Иван Георгиевич Петровский. Высокое положение давало ему возможность де­лать немало добрых дел.

Во всех пока что приведенных мною эпизодах главные дей­ствующие лица — партийные деятели, но это не должно вызы­вать подозрения в тенденциозном подборе фактов. Скорее всего, дело тут просто в селективном характере моей памяти, а также и в том, что в те годы при составлении делегаций указанная категория ученых имела явное преимущество. Напомню, что все описанное случилось в конце 50-х — начале 60-х годов, когда поездки советских ученых за рубеж были редкостью, а появление их на международных конгрессах — большим со­бытием. Ландау выезжал за рубеж дважды, в 1929-м и в начале 30-х годов, после чего за границей не был никогда, несмотря на то, что избирался членом многих иностранных академий и неоднократно получал от них приглашения. Так, в 1957 г. Лан­дау обратился к президенту Академии наук с просьбой коман­дировать его в одну из европейских стран. Отдел науки ЦК КПСС, изучавший этот вопрос, затребовал из КГБ материалы о лояльности Дау. Таким образом и появилась на свет уже упомянутая «справка о Ландау» генерала Иванова. Ландау было отказано в выезде за границу. При этом, как следует из справ­ки, учитывалось и мнение сотрудничавших с КГБ «близких друзей» Ландау, настойчиво рекомендовавших не пускать его за границу.

Летом 1959 г. в Киеве состоялась очередная Международ­ная Рочестерская конференция по физике высоких энергий. Первая такая конференция состоялась в городе Рочестере (США), и с тех пор под этим названием проводится регуляр­но. Конференция была весьма многочисленной, представитель­ной. Буквально все научные звезды мира, работавшие в этой бурно развивавшейся тогда области физики — физике элемен­тарных частиц и физике высоких энергий — съехались в Киев. Это была одна из первых международных встреч такого масшта­ба, проводившихся в СССР (а может быть, и самая первая).

Советский Союз представляла многочисленная делегация, а так как конференция была международной, то состав нашей де­легации утверждался в ЦК. Руководителем назначили некоего М. Мещерякова, занимавшего должность начальника Главка ускорителей элементарных частиц Госкомитета по мирному ис­пользованию атомной энергии. То есть не ученого, а чиновника.

Ландау и я входили в состав делегации. Для Льва Давидови­ча это было счастливой возможностью встретить друзей, с ко­торыми он работал в Цюрихе и Копенгагене в начале 30-х. Ландау подолгу засиживался во время обеда с Виктором Вайскопфом, Рудольфом Пайерлсом и другими. Регулярно утром или вечером Мещеряков из Главка проводил совещание деле­гации. На одном из первых таких совещаний он произнес сак­раментальную фразу: «По-видимому, контактов избежато не удастся». У этого «руководителя» науки были свои представле­ния о характере научной работы.