Дау, Кентавр и другие

Есть лишь одна история, которая показывает, что весь этот вопрос не вполне ясен. В 1967 г. один мой приятель защищал в ИФП докторскую диссертацию. Диссертация была посвяще­на приближенным численным расчетам спектров электронов в металлах. Следует сказать, что в теорфизике во времена Лан­дау такие расчеты ценились невысоко, привлекало получение аналитической формулы. На заседания ученого совета ИФП Ландау обязан был приходить, поскольку Капица считал это полезным для поправки Ландау. Не знаю, насколько он был прав, но на каждый совет Ландау, с трудом передвигаясь, в сопровождении сиделки по фамилии Близнец все же прихо­дил. Зрелище было не из очень приятных. На этих заседаниях, так было заведено, у каждого было свое постоянное место, у Ландау третье кресло справа в первом ряду, я сидел рядом. И вот во время доклада соискателя, рассказывающего о своих численных расчетах, Ландау наклонился ко мне и шепнул, указывая на докладчика: «Обман трудящихся». Это была со­вершенно адекватная оценка работы, которую мог бы дать здо­ровый Ландау. «Обман трудящихся» было любимым выраже­нием Ландау, которое он употреблял, когда имело место втирание очков. Теперь численные расчеты спектров стали обычным делом. Возможно, что, дожив до наших дней, Лан­дау изменил бы оценку работы. Кстати, данную работу и по­ныне цитируют.

22 января 1968 г. Ландау исполнилось 60 лет. В это время я был в далекой Индии. Капица решил дождаться моего возвра­щения, поскольку намеревался поручить мне организацию юбилея. 5 марта 1968 г. друзья Ландау собрались в Институте физических проблем, чтобы отметить юбилей Ландау. Настрое­ние присутствующих было несколько грустным, чувствовалось, что мы прощаемся с ним. Меньше чем через месяц его не стало.

Последний раз я видел Ландау 31 марта 1968 г. после сде­ланной ему накануне операции по поводу паралича кишечни­ка. Положение его резко ухудшилось. Меня иЕ.М.Лифшица врачи вызвали в академическую больницу и сообщили, что начался некроз, и шансов спасти Ландау нет. Когда я вошел в палату, Ландау лежал на боку, повернувшись к стене. Он услы­шал, что я пришел, повернул голову и сказал: «Спасите меня, Халат». Это были последние слова Ландау, услышанные мною. Той же ночью он умер.

На следующий день после смерти Ландау А.А. Абрикосов и я встретились с вице-президентом Академии наук М.Д. Миллионщиковым. У него в кабинете мы написали некролог, начинавшийся такими словами: «Умер человек, составляв­ший гордость нашей науки». Затем Миллионщиков позво­нил в ЦК, кандидату в члены Политбюро Б.Н. Пономареву, чтобы согласовать вопрос с похоронами. Во время этого раз­говора Миллионщиков повернулся к нам и спросил, где мы считаем нужным хоронить Ландау. Мы с Абрикосовым без тени сомнения ответили: «На Красной площади». Миллион­щиков повторил в трубку: «Ученики хотят хоронить Ландау на Красной площади». Пономарев обещал подумать и сооб­щить решение ЦК по этому вопросу к концу дня. И действи­тельно, к концу дня поступил ответ: хоронить на Новоде­вичьем кладбище, а некролог будет подписан Л.И. Брежневым и «всеми соратниками».

Мы, конечно, всерьез и не надеялись получить разрешение похоронить ученого Ландау, не принадлежащего к «контин­генту», на Красной площади. Такая идея противоречила как самому образу Ландау, так и всем партийным традициям. Про­сто хотелось задать должный уровень и заставить членов По­литбюро почесать затылки.

Похоронили Л. Ландау на Новодевичьем кладбище 3 апре­ля 1968 г. Шел мокрый снег. Я выходил с кладбища, рядом со мной шел А.Д. Сахаров. Оказалось, что у него не было маши­ны, и я предложил подвезти его. В машине он мне сказал: «Спасая Ландау от смерти, вы подарили ему шесть лет жизни». Эти слова произвели на меня большое впечатление. Даже та­кие, полные страданий шесть лет, Андрей Дмитриевич считал подарком.

ИНСТИТУТ

Постановка задачи

Вскоре после того, как Лев Давидович Ландау 5 января 1962 г. попал в автомобильную катастрофу и получил очень тяже­лые травмы, стало ясно, что он не сможет вернуться к заня­тиям наукой. Это потеря была невосполнимой для всей теоре­тической физики, потому что Ландау был главой большой школы, которая играла очень важную роль не только в отече­ственной, но и в мировой науке. Перед катастрофой Ландау заведовал теоретическим отделом в Институте физических проблем. Что собой представлял теоретический отдел? В то время в него входило шесть сотрудников: Евгений Михайло­вич Лифшиц, Алексей Алексеевич Абрикосов, Лев Петрович Горьков, Лев Петрович Питаевский, Игорь Ехиельевич Дзялошинский и я. Кроме того, у нас было несколько аспирантов, и среди них самый яркий — Александр Федорович Андреев.