Читаем Дау, Кентавр и другие полностью

Но следует сказать правду: некоторые новые методы теорети­ческой физики он так и не освоил. Так, в начале 50-х годов мы с А.А. Абрикосовым, как уже рассказывалось, применили но­вые диаграммные методы Фейнмана в квантовой электроди­намике для выяснения асимптотического поведения функций Грина при больших энергиях. Мы обсуждали эту задачу с Лан­дау, он быстро включился в идейную сторону задачи, и имен­но он подсказал нам идею суммирования наиболее важных диаграмм в ряду по логарифмам. Однако сам вычислений не производил, и, когда работа была закончена, он, с полным основанием будучи соавтором этой работы, сказал нашему общему другу: «Это первая работа, в которой я сам вычисле­ний произвести не смог». Это говорил человек, который по праву считал себя до этого лучшим техником современной те­оретической физики. Когда он себя называл чемпионом по технике, то объяснял, что это значит, что аккуратно сформу­лированную задачу теорфизики он бы решил быстрее других. По-видимому, следует здесь добавить, что задача должна была иметь решение в рамках известных ему методов.

В то же время Ландау считал вершиной в теоретической физике работу Л. Онзагера, в которой тот вычислил термоди­намические характеристики так называемой двухмерной мо­дели Изинга, включая точное решение задачи о фазовом пере­ходе. Ландау признавал, что эту задачу он решить бы не мог. Так что оценки Ландау, которые он давал сам себе, не следо­вало понимать в абсолютном смысле. Они имели и свои само­ограничения.

Искусство

Ландау много читал, любил живопись, увлекался кино. Бу­дучи человеком рационального ума, он воспринимал только реалистическое искусство. В 50-е годы у нас были очень попу­лярны книги немецкого писателя Эриха Марии Ремарка. По­мню, как возбужден был Ландау, прочитав его книгу «Время жить и время умирать». Ремарк произвел на него очень силь­ное впечатление. Он часто восторженно повторял: «Вот это книга!» Ландау любил поэзию, многие стихотворения часто декламировал. Когда после аварии он пришел в себя и весной 1962 г. был переведен из 50-й больницы в Институт нейрохи­рургии, у нас у всех появились надежды. Там в улучшении его состояния, правда, ненадолго, происходил быстрый прогресс. Помню, как в Институте нейрохирургии он, сидя в кресле-каталке, читал мне стихи Н. Гумилева. Читал он их по кругу — одно стихотворение от начала до конца, затем снова повторял. По-видимому, имело место своеобразное зацикливание.

В середине 50-х были очень популярны наши молодые по­эты. Среди них особенно выделялся своей гражданской на­правленностью Евгений Евтушенко. В Институте физических проблем был вечер поэзии Евтушенко, где поэт читал свои стихи, читал великолепно, и их социальное и гражданское зву­чание было исключительно сильным. Принимали Евтушенко очень тепло, долго не отпускали, просили читать еще. Однако в какой-то момент Евтушенко остановился и попросил ауди­торию задавать вопросы. Никто не задал ни одного вопроса. Мы вовсе не считали, что Евтушенко может сообщить нам что-либо, чего мы не понимали бы сами. Мне передавали, что

Евтушенко был разочарован аудиторией. К сожалению, он не понял нашу реакцию на его стихи. Ландау был под сильным впечатлением от стихов и сказал мне: «Мы все должны снять шляпы перед Евтушенко». Может ли быть более высокая оценка для поэта-гражданина?

Вскоре был вечер другого хорошего поэта — Бориса Слуц­кого. Его стихи по силе звучания в то время уступали стихам Евтушенко. Но по-человечески Б. Слуцкий был ближе к Лан­дау. Они познакомились, и Ландау в дальнейшем поддерживал теплые отношения с этим исключительно благородным и по­рядочным человеком.

Я уже говорил, что Ландау принимал только реалистиче­ское искусство. Этому не противоречит то, что ему нравились художники-импрессионисты. Он очень любил Клода Моне. Однако Анри Матисса считал очень слабым художником. Он мне часто повторял: «Матисс — это маляр, ему бы только кра­сить заборы».

В нашем кругу постоянно обсуждались новые фильмы. Это было время, когда мы открыли для себя итальянский неоре­ализм. Все мы были под большим впечатлением от фильма «У стен Малапаги». Этот фильм некоторые не понимали. По этому поводу Игорь Евгеньевич Тамм сформулировал прин­цип, по которому отношение к этому фильму являлось тестом на интеллигентность. Только те, кому нравился этот фильм, признавались интеллигентными людьми. Ландау очень хвслил фильм Григория Чухрая «Баллада о солдате».

Ландау любил театр, в особенности МХАТ. Однако почему- то был невысокого мнения о таком, на мой взгляд, хорошем актере, как Анатолий Кторов.

А вот оперного искусства Ландау совершенно не восприни­мал. Опера всегда была предметом его шуток. Вспоминалась им обычно известная пародия на оперу «Вампука». Такое рез­кое отношение логически следовало из требований реализма, как его понимал Ландау, не признававший никаких условно­стей. С его точки зрения, когда артист поет: «Я ее убил»,— это может в трагической ситуации вызвать только улыбку.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Волчья тропа
Волчья тропа

Мир после ядерной катастрофы. Человечество выжило, но высокие технологии остались в прошлом – цивилизация откатилась назад, во времена Дикого Запада.Своенравная, строптивая Элка была совсем маленькой, когда страшная буря унесла ее в лес. Суровый охотник, приютивший у себя девочку, научил ее всему, что умел сам, – ставить капканы, мастерить ловушки для белок, стрелять из ружья и разделывать дичь.А потом она выросла и узнала страшную тайну, разбившую вдребезги привычную жизнь. И теперь ей остается только одно – бежать далеко на север, на золотые прииски, куда когда-то в поисках счастья ушли ее родители.Это будет долгий, смертельно опасный и трудный путь. Путь во мраке. Путь по Волчьей тропе… Путь, где единственным защитником и другом будет таинственный волк с черной отметиной…

Алексей Семенов , Бет Льюис , Даха Тараторина , Евгения Ляшко , Сергей Васильевич Самаров

Фантастика / Приключения / Боевик / Славянское фэнтези / Прочая старинная литература