Дашкова

Однако ж иногда те век свой похваляют,

А новы времена неправедно ругают.

Хотя покойно мы теперь ложимся спать,

Не опасаяся невинно пострадать;

Но если знатный раб, как будто сумасшедший,

Наш новый век бранит, а хвалит век прошедший,

Тогда ему подлец, и умный, и дурак

С поклоном говорят: конечно, сударь, так».

Грибоедов в пьесе не щадит уже и Екатерину II. А щадит ли Дашкова? Строки: «Кто любит таканье и слушает льстеца,/ Тот хуже всякого бывает подлеца» – несмотря на благонамеренный, монархический финал, воспринимались как упрек. Сам собой возникал вопрос: что же это за государыня, которая привечает льстецов, оставляя без внимания истинные таланты и заслуги?

«Хоть тот пускай умнее,

Который обойден;

Но умный принужден

Стоять и дожидаться,

В передней забавляться

Надеждою пустой,

А за его простой

Его не награждают,

Лишь только презирают.

Другой пускай дурак,

Но говоря все так,

Он чин за чином получает

И в карты с барами играет,

А тот в передней пусть зевает

За то, что он не льстец,

Не трус и не подлец».

Здесь и Молчалин, играющий с господами в карты, и Чацкий, которому чин нейдет, его удел – презрение, пустые надежды, зевки в передней… Но самое важное – здесь читатель видит Екатерину Романовну. Пока другие льстят, ее не награждают.

Величие в колике

Принято считать, что Екатерина II с одобрением восприняла «Послание…». На самом деле она составила письмо от лица безымянного читателя, которое редакции пришлось опубликовать. В стихах Дашкова хвалила римского императора Марка Аврелия за то, что тот раздавал богатства и понизил налоги. Екатерина II напомнила строку из «Наказа»: Налоги – «нужный источник благоденствия обществу, от которого истекают награждения, одобрения, милости». Печатая журнал, княгиня пользуется перераспределенными доходами, которые берутся от налогов. Облегчив бремя «дани», придется отказаться не только от изданий за счет казны, но, быть может, и от самих академий. Словом, сидя на ветке, не стоит ее пилить.

Но самое обидное для княгини было сказано в конце письма: «Критики, а особливо вмешивающиеся в дела политические, которых не знают… всегда будут иметь прекрасное поле рассыпать свои рассказы»{934}. Не первый и не последний раз императрица прямо говорила подруге, что та «вмешивается в дела», ее не касающиеся, что, не зная «ни малейшей связи» государственного механизма, ей надо остеречься давать советы.

Дашкова ее прекрасно поняла, но не оставляла своих попыток, поскольку они были в натуре княгини. Она составила «Ответ от слова “так”», где уверяла, что «ни одна частная особа не описывается, а порицаются пороки вообще. После этого строки: «Нередко такаяют почтенны царедворцы,/ Но то же самое творят и стихотворцы», – должны были восприниматься как осмеяние порока, а не личный выпад против Державина. Даже странно, что поэт обиделся.

Отношения Гавриила Романовича с мадам редактор были двойственными. Княгиня показывала, что готова покровительствовать ему, но из этих стараний вышли неприятности по службе. «Княгиня Дашкова… говорила императрице много о нем хорошего, – писал о себе в 3-м лице поэт. – Чем вперила той мысли взять его к себе в статс-секретари или лучше для описания ее славного царствования. Сие княгиня Державину и многим своим знакомым, по склонности ее к велеречию и тщеславию, что она многое может у императрицы, сама рассказывала. Таковое хвастовство не могло не дойти до двора и было, может быть причиною, что Державин более двух годов еще не был принят… на рекомендованный пост»{935}.

Вместо этого поэта на время удалили из столицы: в 1784 г. его пожаловали чином действительного тайного советника и назначили губернатором в Олонец, а затем в Тамбов. Именно из Тамбова Державин обратился к нашей героине:

«И ты, коль победила страсти,

Которы трудно победить;

Когда не ищешь вышней власти

И первою в вельможах быть;

Когда не мстишь, и совесть права,

Не алчешь злата и сребра, —

Какого же, коль телом здрава,

Еще желаешь ты добра?»

Этим же вопросом задавались многие из знавших Дашкову. При таком богатстве, при таких должностях, чего еще надо? «Живи и распложай науки». Но нет.