Дас Систем

С его правой руки капала кровь. Левая — дрожала. Сейчас он вряд ли попал бы даже в футбольные ворота, но наделся, что его состояние не бросается в глаза. Граймс выпустил из рук кабель, наброшенный на шею Андресен, и поднял руки. Она сделала несколько глубоких вдохов. Брюнетка продолжала биться с Диего за оружие. Унгер направил на них пистолет, однако, стрелять не решался.

Похоже, силач Диего одерживал верх. Противница царапала его, кусала, рвала, однако он ухитрился направить свой ствол в сторону Унгера.

Комиссар по-прежнему не был готов стрелять. Слишком высок был риск попасть не в того. Диего, напротив, это не мешало. Он злорадно улыбнулся, когда заметил Унгера.

Вдруг он выпучил глаза и издал полный удивления стон. Из его шеи торчала рукоятка двадцатисантиметрового ножа для писем, который всадила Мэри Андресен.

Большое тело Диего сотрясла судорога. Изо рта хлынула кровь. Пистолет выпал. Рука метнулась вверх. Он обхватил рукоятку и вытащил нож с почти нечеловеческим усилием. Кровь забила из раны струёй и залила пол. Он попытался подняться, но лишь сильнее захрипел.

Комиссар понял, что тот не может дышать. Андресен перерезала ему трахею. Лицо Диего посинело. В последний раз он попытался взять пистолет и навести его на Унгера — и рухнул.

— Хорошо, что вы прибыли, комиссар, — сказал Граймс. — Эти люди ворвались сюда и угрожали мне. Они хотели уничтожить важные…

— Заткнись! — закричал Унгер.

Глава 89

Международная космическая станция (МКС),

суббота, 15:40

Они работали последовательно. Пуская в ход различные инструменты, Орлов по очереди выводил соединения из строя. Дело шло довольно легко, поскольку достаточно было заблокировать лишь одно из открытых креплений. Всё это время рука пребывала в покое и торчала в открытом космосе, словно щупальце гигантского осьминога.

Внезапно стало темно. Станция вошла в тень Земли. Вокруг разлилось море ярких звёзд, словно Творец именно в этот момент впервые зажёг космический огонь. Сама Земля тоже виднелась морем из огоньков в просветах голубовато-серых облаков. Кантони угадал очертания восточноазиатского побережья по мощному свечению городов. На японских островах, словно бриллиант в короне, соседствуя с другими камнями, сиял Токио. На материковой части Китая сгустки света находились дальше друг от друга, и от этого центры агломераций Пекина, Шанхая, Чжэнчжоу и Гонконга светились ещё ярче.

Вдруг произошло нечто небывалое: часть огней погасла. Просто потухла, как будто кто-то выключил рубильник. На долю секунды Кантони показалось, что некий тёмный объект накрыл города, возможно, облако. Но разум подсказывал, что облака не могут надвигаться так быстро. Там, внизу, отключилось электричество. На площади десять тысяч квадратных километров. Несколько миллионов человек остались в темноте.

Не все огни исчезли. Очертания побережья ещё можно было узнать, но светились они значительно слабее. Возникла новая точка, ярче остальных, налилась оранжево-красным — и исчезла. С ужасом Кантони догадался, что это был взрыв. Взрыв настолько мощный, что его было чётко видно с расстояния в 360 километров.

— Что там внизу происходит? — спросил Кантони.

Орлов ничего не ответил. Он отвлёкся от очередного основания и взглянул вниз на погруженную в темноту Землю.

— Тебе не кажется… тебе не кажется, что это как-то связано с нашими проблемами с техникой тут, наверху?

— Чушь, — сказал Орлов по-русски.

Похоже, он ответил по привычке противоречить всему, что говорит Кантони, а не из убеждённости в его неправоте.

— Юрий, я знаю, ты не хочешь об этом слышать, но я по-прежнему считаю, что нам нужно…

— Заткнись и следи за рукой!

— Там — какая-то проблема. Глобальная. Возможно, Центр управления больше не в состоянии нам помогать и…

Договорить он не успел. Земля ушла из-под ног, его завертело. Станция повернулась по продольной оси. В теории этот манёвр она могла совершить в любой момент, поскольку огромные солнечные батареи должны были находиться в положении, при котором они улавливали бы максимальное количество энергии. Уже из-за одного этого факта крепление к станции страховочным тросом было мерой, обязательной для выхода в космос. Однако на практике станция поворачивалась лишь, когда находилась в потоке света. Обычно МКС поворачивалась менее чем на 90 градусов и никак не более, чем на 180. Однако в этот раз компьютер, очевидно, решил, что космонавты заслужили отдых на карусели. Управляющие сопла медленно, но беспрестанно увеличивали скорость вращения. Земля и звезды всё быстрее кружились вокруг них. Страшный, вызывающий тошноту танец.

Одно из русских ругательств Орлова прозвучало в наушниках Кантони — новый, не знакомый ему вариант.

— Надо торопиться, — сказал он. — Мы должны как можно быстрее выровнять вращение, иначе станция погибнет.

Он отцепил свой страховочный трос от скафандра Кантони, чтобы лучше двигаться.