Если росянку создал Бог, это был странный поступок. Поэтому натуралисты отказывались верить глазам и считали, что гибель насекомых случайна, а росянка получает питание из почвы, как положено порядочному растению. Дарвин выкопал несколько росянок и привез домой. Лайелю, 25 ноября: «Сейчас росянка интересует меня больше, чем происхождение всех видов на свете. Но я не буду издавать статью о ней как минимум год, потому что результаты опытов пугают меня… Не любопытно ли, что растение намного более чувствительно к прикосновению, чем любой нерв человеческого тела?!» Гукеру: «Она замечательное растеньице, а точнее, необычайно смышленый зверек». Эмма — леди Лайелы «Он рассматривает росянку как живое существо, думаю, он надеется доказать, что она — животное».
Орхидеи тоже не были им забыты. Еще бы: ни одно растение не иллюстрирует его открытий — закон естественного отбора, дивергенцию, экологические взаимосвязи — так очевидно и так изящно. Это одна из наиболее многочисленных групп растений — 25 тысяч видов орхидных растут всюду, кроме Антарктики, — а также самое молодое семейство растительного мира. Орхидеи появились, когда большинство ниш было занято другими растениями, и им пришлось хитростью отвоевывать опылителей. У некоторых, опыляемых летающими насекомыми, соцветия достигают в длину трех метров, вынося цветки за пределы кроны дерева, вокруг которого они обвиваются, — так насекомые скорее увидят их. Другие прижимаются к земле, чтобы их опыляли ползающие насекомые. Цветки орхидей разнообразны с виду, но устроены по одной схеме. Один лепесток — «губа» — служит аэродромом для насекомых или колибри. Если орхидея опыляется бабочками, которые зависают над цветком, и губа может помешать им, то она, губа, поднята кверху; если цветок смотрит вниз, губа превращается в горку, с которой насекомые съезжают. Трутни не собирают нектара, поэтому для них у некоторых орхидей есть приманка — губа смазана наркотиком, от которого трутень отключается и падает в ямку, из которой есть только один узкий лаз: наркоман ползет по нему и обрушивает себе на спину пыльцу. Есть орхидеи, которых опыляют падальные мухи, — для этих извращенцев цветы пахнут тухлым мясом.
Дарвин еще 30 лет назад писал в «Хроники садовода» о том, как цветы опыляются насекомыми. Вы удивитесь, но и эта банальность считалась ересью: господствовала идея, что цветы (которые создал Бог, дабы радовать наши взоры) опыляют себя сами, а насекомые, перелетая с цветка на цветок, просто кушают нектар. Садоводы, правда, заметили, что ваниль (вид орхидных), когда ее ввезли в Англию, почему-то не желает сама себя опылять. Но это относили на счет ее дурного характера. В 1793 году немец К. Шпренгель издал книгу «Тайны оплодотворения цветов», где доказывал, что Бог приспособил цветы и насекомых не к нашим дурацким капризам, а к нуждам друг друга. Дарвин ее читал. Взаимопомощь и совместную эволюцию растений и их опылителей он вкратце уже описывал в «Естественном отборе». Теперь стал собирать примеры того, как орхидеи и насекомые приспособились друг к дружке; Гукеру назвал это занятие «шахматами».
Лето всегда было богато исследованиями: Дарвин изучал жизнь муравейников, в ассистенты взял младших детей. Фрэнсиса записал в школу Клэпхем, Леонарда — в школу Рида (писал Риду о нем: «Он не тупой, но такой тугодум, что единственная цель обучения — как-то стимулировать его ум»). Продолжал препираться с Греем, пытавшимся убедить его в существовании во все вмешивающейся Высшей силы. «Ни в чем не повинный хороший человек стоит под деревом, и его убивает удар молнии. Верите ли Вы (мне, право, очень хотелось бы это знать), что Бог намеренно убил этого человека? Многие или большинство людей верят в это; я не могу верить и не верю. Если Вы верите в это, то верите ли Вы, что когда ласточка схватит комара, то это Бог предназначил, чтобы эта определенная ласточка схватила определенного комара в определенное мгновение? Я полагаю, что человек и комар находятся в одинаковом положении. Если их смерть не предопределена, то я не вижу причин верить, что их возникновение должно быть предопределено».
Осенью в Дауни он заставил себя сесть за «Изменения домашних животных», хотя не тянуло: орхидеи и росянки интереснее. С 22 сентября по 5 ноября был с Генриеттой на курорте Истборн, там дочь указала ему на ошибку: он думал, что все голубоглазые кошки глухие, она доказала, что бывают исключения. Опубликовал статью об опылении орхидей. Меррей потребовал нового издания «Происхождения видов», пришлось все остальное бросить.