Дартмур

— Ну что? Праздник же! В конце концов, добьете завтра, раз вам так хочется крови. Хоть я и против, если вас интересует мое мнение.

Майлз оставил на ее губах нежный поцелуй.

После той постельной сцены, которую Шам хотел бы стереть из памяти, при виде нежностей этих двоих, она всякий раз всплывала перед глазами.

"Блять, дайте это развидеть".

Отпускать обсоса он не хотел. Слишком много тот доставляет проблем. И лезет к Фоукс. Какого хуя он к ней прилип? Влюбился?

Острые когти-бритвы полоснули вдоль ребер.

Неприятно.

Дайана буравила своим взглядом пожалуйста-ради-меня, и он всегда работал. Почему — он не мог себе объяснить. Не хотел видеть разочарования в ее глазах? Возможно. Или потому что она улучшенная версия его самого, и он нехотя пытался ей соответствовать.

Развеял кристалл, отпуская обсоска. Тот шарахнулся в сторону, сверкая гневными глазами. Собирался что-то сказать, но Маккинни его опередил.

— Не испытывай судьбу. И меня. С судьбой можешь спорить, со мной — нет, — он притянул к себе Ди. — В другой раз ее может не оказаться рядом.

Отброс сымитировал плевок под ноги, и скрылся в толпе студентов.

— Вас ни на минуту нельзя оставить, — вздохнула Дайана. — Кстати, где твой пиджак?

Майлз громко заржал и повел ее в зал. Шам только дернул уголком губ под заразительный гогот.

— Я не поняла, — покачала она головой, и обернулась. — Шам?

"Извини, Ди. Я не стану объяснять".

После этого все шло спокойно. Раздражение и злость не исчезли, привычно обосновавшись в клетке из ребер.

Он даже нашел Горденгер, чего делать не хотел. Сказал, что присмотрит за порядком вместо Фоукс. Объяснять причин не стал. Пусть сама что-то придумывает, если старуха начнет задавать вопросы.

Приложил кристалл к двери, чувствуя опускающуюся пустоту. Это стало привычным ощущением за последние недели, появляющимся всякий раз перед заходом в гостиную.

Закрыл за собой дверь и опешил, оглушенный теплом камина. Мягкий свет от огня подсветил полную кружку с чаем. Блики играли на расслабленном во сне лице Фоукс, скакали по красным волосам, словно у нее на голове еще одно пламя.

"Дойти до башни сил хватило, а до кровати доползти не смогла?"

Хмыкнул про себя, думая, что он в каком-то совершенно идиотском сне.

Он не ожидал увидеть ее здесь. Внизу. На диване. Завернутую в плед.

Лежала, вытянув одну руку вперед, вторую ладонь подложила под щеку. Съежилась, хоть и укрытая. Дернулась, нога выскользнула из-под пледа.

Он не видел, но догадался, что она в своей тонкой шелковой пижаме из коротких свободных шорт, и такого же топа. В той, которую уже видел на ней и очень хорошо запомнил.

"Блять, ты бы еще голая здесь легла".

И он живо представил ее на этом диване полностью раздетой. Для него. Открытой перед ним. Извивающейся от желания, просящей. Умоляющей. Его. В нее.

Жар возбуждения лизнул, сводя живот.

"Фоукс, я тебя ненавижу. И страстно желаю. Блять. Блять!"

Запах липового чая забился в нос.

Стоило зажечься камину, и эта вонючая херь тоже появилась. Только не раздражала, как раньше. Даже немного успокоила.

Взгляд зацепился за конверты на столе. Почту доставили? Утром он не задерживался в гостиной, даже не смотрел по сторонам.

На верхнем фамилия Фоукс. Сдвинул его в сторону, вчитываясь в следующий.

Цепи привычно звякнули, затягиваясь на грудной клетке. Выбивая воздух из легких.

Резко оторвал край, вытащил один плотный квадратик с короткой надписью: "3 ноября, 15:00".

Рвано выдохнул, пытаясь вместе с воздухом прогнать из тела напряжение.

Он больше недели ждал ответа отца. И уже решил написать снова, не позволяя себя игнорировать. Но он ответил.

В своем долбаном стиле.

Плевать.

Главное, теперь он сможет увидеть мать. Попытается помочь.

Хотя бы попытается.

Шорох на диване за спиной отвлек его. Фоукс свернулась, прижимая колени к груди, натянув плед до подбородка.

— Вставай, ты здесь окоченеешь до утра, — произнес своим обычным, спокойным тоном, бросая пустой конверт в камин.

Неясное мычание стало ответом.

— Я тебя не понесу, — предупредил спящую Фоукс и двинулся к лестнице.

Душ и сон — все, что ему необходимо. Кошмары за эти недели вернулись, навещая за ночь пять, а то и шесть раз. У него не так много возможности выспаться.

Судорожный вздох остановил на первой ступеньке.

Сжал перило, сцепив зубы.

"Нет. Иди к себе. Она сама увалилась здесь спать."

И все же обернулся, даже оттуда увидев ее дрожь.

— Блять, Фоукс, — выругался вслух, не боясь ее разбудить. — Какого члена?

Склонился над диваном, упираясь ладонями в колени.

Ответа нет. Зато вид у нее не очень. Бледная, веки беспокойно подрагивали, тряслась как на вулкане.

Отвел упавшую красную прядь волос, и нахмурился. Прижался костяшками пальцев ко лбу. Нетипично горячая кожа.

— Чудесно. Зато в блядском платье потанцевала, да, Фоукс?