Darkest Dungeon: Вечные узники

Больно. Но боль немного притуплена, абсолютно забывает об этом из-за страха, что таился на подкорке; страха, который заставлял пальцы на его уцелевшей руке дрожать пуще прежнего, страха, который в любую секунду мог свести с ума, просто сломать его полностью, сломать его сильнее людей вокруг. Девушка собирается вновь нагло усесться на его бёдра, но Мерек опережает её, самостоятельно приподнимая подопытного (что было задачей трудной, учитывая насколько флагеллянт здоровый) и заставляя его встать на колени. Раненую ногу из-за этого прорезает болью: разбитая вдребезги кость упирается и рвет мясо вместе с мышцами изнутри. Мерек одним махом стягивает тугую веревку, удерживающую его ноги вместе. Флагеллянт жмурится и шипит, стараясь не думать, что происходит с раненой конечностью, не понимая, почему его сажают в подобное положение.

— Поверь, отпиливанием рук ты сегодня не обойдёшься. У меня в голове возникла такая прелестная идея… — не сдержавшись, он усмехается, зарыв свою левую руку в спутанные, тонкие волосы. Что же творится в его голове…

Болмет, чувствуя себя неуютно в этой ситуации, сильнее забивается в угол, снова сворачивается в клубочек и без особого интереса изучает остатки своей руки, касается косточки, что слегка торчит наружу, тыкает пальцами в разорванное мясо и дышит с еле-слышным присвистом.

— Мне даже интересно, что ты удумал, Мерек, — смеётся Аммия негромко и неуверенно, и с нажимом проводит пальцами по толстой, будто пергаментной загорелой коже пленного. От таких действий флагеллянт только и может, что съежиться в отвращении и попытаться отдернуть руку, что ему не даёт сделать девушка, схватившись за локоть. Она пока не приставляет пилу к нему, лишь наблюдает за Мереком, который, видимо, нуждается в некоторых приготовлениях.

Мужчина, не обращая никакого внимания на действия Аммии, тянет руку к подолу, заводит ладонь под неё, всё также смотря прямо в лицо флагеллянта, которое постепенно начинает выражать тихий ужас. Изотл, он что, правда собирается сделать это?..

Ладонь в изношенной перчатке касается бедра пальцами, резко и грубо сжимая его, заставляя богослужителя охнуть, а Аммия, находящуюся рядом скривиться в отвращении.

— Бог милостивый, ты что, серьезно хочешь… — она не заканчивает предложение, надеясь, что тот сам поймет, что должно было прозвучать дальше.

— Ха, именно, — пожимает плечами Мерек, отрывая взгляд от пребывающего в ужасе флагеллянта и поворачиваясь к девушке, — что-то не так? — интересуется он исключительно для того, чтобы лучше разглядеть её реакцию.

Но ответа от не следует.

Не то, чтобы он сильно нужен Мереку. Единственное, что сейчас его волнует, так это до смерти настороженный и напуганный флагеллянт, что совершенно не в силах сейчас даже нашептать что-нибудь, дабы уберечь себя от таких похотливых действий, дабы не дать очернить своё тело его грязными руками, не дать… полностью унизить себя…

Мерек убирает руку с крепкого и холодного бедра, заводит ее за спину, надавливая на позвоночник, чтобы приблизить тело к своему. Они слишком близко, это противно, это мерзко. Изотл, прости же за такие грязные действа раба своего.

— Знаешь, флагеллянт, — Мерек тянет эти слова, смакует их, старается вложить в них как можно больше немого гнева. Голос его звучит одновременно слащаво и угрожающе, и бедняга не уверен, что из этого волнует его больше. Вторая рука грубо хватает его за подбородок, не давая ему отвернуться. — Ты увянешь в унижениях.

«Изотл помнит ваше достойное подношение в лесной библиотеке, смертный. Тёмный Бог вам признателен, в качестве презента божественная сущность дарует вам… [случайный выбор между «Восстановление утраченной конечности» и «Исцеление ноги»]... и то и то! В довесок ко всему… Изотл намеренно сохраняет искусственную боль в ноге на ближайшее время, усиливает непрерывающуюся боль в голове».

О каком жертвоприношении идёт речь?

«Миллионы идей и концепций заполняли голову, склонившегося меня над книгой. Учения были всеобъемлющими, способными дать ответ на каждый вопрос, который только мог возникнуть. Удивительно. Всецело преклонялся перед божественной силой церкви. Был бы и дальше погружен в чтение, если бы не один-единственный момент. Меня дергали за ткань самодельных шароваров, навязчиво требуя внимания. Маленькая спутница, кажется, была голодна. Уже сто раз успел пожалеть о том, что освободил ее из секс-рабства… Это серьезно мешает моему испытанию. Мысль закралась к нему в голову почти незаметно.