Darkest Dungeon: Вечные узники

А тот напрягает плечи, долго сомневается, но рука на подбородке заставляет самостоятельно повернуться… Так страшно смотреть в это приторно-смазливое лицо, которое лишь пару минут назад выражало непередаваемое безумие. Первый Терзатель усмехается, замечая то, насколько жалобными казались помрачневшие глаза. При обычных обстоятельствах, он даже во время побега от очередного изуродованного существа не сильно менял выражение лица, а тут-то какое раздолье! Глаза монстра долго смотрят в глаза напротив, после чего медленно переползают взглядом всё ниже и ниже. Он пробегается по всему телу, будто оценивая его. В мыслях всплывает идея раздеть Мерека полностью, и его руки уже тянутся к тощему, костлявому тазу, однако в голову ударяет более интересная идея. Сам Мерек, явно не понимая намерений, заерзал на месте, стараясь снова отвернуться, но когда Первый Терзатель начал поднимать взгляд обратно вверх, он, дабы не испытывать судьбу на себе, продолжил смотреть на него исподлобья. Первый Терзатель приближается к ребрам, ощущая его прерывистое и тяжелое дыхание. Его руки ложатся на худые плечи, а лицо спускается всё ниже и ниже, пока оно не останавливается сантиметрах в пяти от грудной клетки. Мерек не смеет отвести взгляда, он просто не понимает, что собирается сделать монстр.

Женская особь, чувствуя, что жертва пытается отдернуть руку, лишь сильнее её сжимает, за этим слыша жалобный гул скрипучего голоса. Однако он мгновенно затихает, а рука полностью расслабляется. Это напрягает и она, вопреки всему, все-таки поворачивается в сторону мужчин.

Она чуть не отпустила руку, когда смогла разглядеть то, из-за чего он так резко затих. Первый Терзатель проводил своим языком по правому соску мужчины. Второй Терзатель резко отворачивается, пытаясь стереть из памяти картину, застывшую перед глазами. Какая мерзость. А у Мерека просто захватило дыхание. Он не может вздохнуть, не может. Он чувствует, как теплый, мокрый, большой язык проходится по небольшому соску, как горячая слюна тянется от него до собственной кожи. Это невыносимо, просто невыносимо. Мерек ничего не понимает, совершенно. В голове одна каша из мыслей, боли и отвращения. Зачем Первый Терзатель это делает? Для чего все это? Неужели это приносит монстру неподдельное удовольствие?.. Но Первый Терзатель даже не собирается останавливаться, он убирает одну руку с хлипкого плеча, проводит ею по телу, спускаясь ниже. Он трогает шершавую кожу его тощего живота, трогает худые бока, а после спускается к тазу. Через ткань он трогает выпирающие тазовые кости, подергивает пальцем тонкие бинты. Их так хочется сорвать, наконец увидеть такое святое и чистое тело полностью, очернить его своими касаниями (знал бы он только, что очернять там уже долгие годы и нечего)… А ещё просто взглянуть на обнаженного Мерека.

Жертва же всё это время наблюдает за его рукой, и когда та касается худых бедер, он выгибается в позвоночнике, заставляя того немного отодвинуться от бледного тела. Но лишь ненадолго.

— Ну что же, — почти мурлычет монстр, надавливая на тазовые кости. Он вытягивается, становясь на одном уровне с его лицом, — готов к самой интересной части? — он приближается к чужому лицу, левой рукой убирает волосы в сторону, уже шепча на ухо. — Я обещал, что возьму тебя, — его шепот звучит одновременно угрожающе и слащаво, — но я не обещал, что это будет безболезненно.

Когда лицо приближается к лицу жертвы, у того снова перехватывает дыхание от страха. Он не хочет, чтобы Первый Терзатель продолжал его касаться, не хочет, чтобы Первый Терзатель делал ещё что-то, ему вдоволь хватило всех этих прикосновений, от которых точно останутся болезненные синяки, мысли снова путаются, путаются, заставляя бормотать себе под нос что-то нечленораздельное, молитвы ли, проклятия ли, Мерек не понимает и сам, а Первый Терзатель всё ближе и ближе, и когда чужой горячий язык касается кожи у виска, со стороны Второй Терзатель, кажется, не впервые слышится имитация рвоты, а в Мереке что-то переклинивает.

Дыхание становится еще более быстрым, он одёргивается, дабы не продолжать этот контакт, и взгляд его похож на взгляд забитого, измученного, маленького щенка. Слёзы снова начинают неконтролируемо течь, звук, с которым воздух вырывается из легких, будто становится скрипучим, и в него проникают истерические нотки, а каждый вдох отдаётся громким хрипом. И Мерек так хочет закрыться руками от этого всего, но не может, не может, потому что находится в крепкой хватке особи, такой же ненавистной, такой же ненормальной как и монстр, как и все остальные, в подземелье «Погибели», на языке словно чувствуется вкус мха, сердце колотится, кажется, что сейчас Мерек наконец потеряет сознание или полностью погрузится в эту безумную карусель из болезненных воспоминаний, но…

Этого… Не происходит.

Очередное касание до щеки уже не вызывает такой буйной реакции, потому что буйнее некуда. Грудь словно разрывает от скорости сердцебиения, и даже не сразу осознаёт, что прикосновение, на самом деле, было пощёчиной.