DARKER: Рассказы (2011-2015)

Отто глубокомысленно посмотрел на ученого и хрюкнул.

— Там, за палаткой, стоит крепость смугляков, при штурме которой я потерял несколько сотен отличных бойцов. Они погибли не от разговоров, старик! И этого должно быть достаточно, чтобы настроить остальных дикарей против нас. Теперь-то зачем нам с ними церемониться?

— Это их земля. Их порядки! — прищурился Ульф. — Проклятье, да вы сжигаете в кострах их священное дерево! Чего вы хотите после этого? Чтобы они сами вышли вперед и отдали все, что у них есть? Вы убиваете, калечите, уничтожаете…

Я подобрался. Слова ученого мне не нравились. Кто он таков чтобы…

— Молчать! — рявкнул Отто. Вены на его висках вздулись, ноздри расширились. — Согласно приказу Императора мы должны свести к минимуму потери мирного, будь я проклят, населения. Мирного! — он прикрыл глаза, шумно вдохнул, успокаиваясь. — Пока потерь среди гражданских нет. А о деревьях, клянусь Белым волком, речи вообще не шло!

— Вы не уважаете их веру! Она не пустой звук…

— Заткнись, старик! — ледяным тоном прервал его Отто. — Я готов выйти в Круг Крови против любого, кого не устраивают мои взгляды на веру язычников.

— Жрецы никогда не расскажут чужакам о Спящем. Ари-Ча сами ничего не знают о нем. Они не знают, где находится его усыпальница. Они не знают, как пробудить его, и уж тем более они не знают, как направить его гнев на черных. Только жрец Спящего может указать нужное нам место! — повысил голос Ульф. — А вы отталкиваете смугляков прочь. Настраиваете против себя…

— Не беспокойтесь. Я сделаю их сговорчивыми, — напомнил я о себе.

Старик дернулся, бросил в мою сторону гневный взгляд.

— А если он умеет бороться с болью, то я буду убивать смугляков у него на глазах. Одного за другим. До тех пор пока он не заговорит, — продолжил я.

Отто Свирепый посмотрел на меня, как не безумца:

— Это не слишком ли…

Иногда мне кажется, что служба в казематах как-то меня изменила. Потому что такие меры не выходили за пределы моего «слишком».

— Как много жрецов у Спящего? — спросил я, почувствовав дискомфорт от этой мысли.

— Нам даже неизвестно сколько у смугляков городов и деревень. Я отдал бы гору золота за карту местности, — проворчал Отто. — Я видел тропы, ведущие в горы. Клянусь Белым волком, дороги здесь никогда не видели колеса!

Горы содрогнулись. Земля задрожала, и я переступил с ноги на ногу, надеясь скрыть свой испуг. Так бьется сердце Спящего, сказал мне Ульф. И каждый его удар я боюсь, что земля рухнет в ничто и потащит меня с собой.

— Нам придется карабкаться по этим проклятым склонам под огнем этих проклятых дикарей, — поделился Отто Свирепый. — В доспехах… Клянусь Белым волком — это путешествие будет худшим моим походом.

Мы молчали, и наш полководец, видя наше нежелание говорить, подытожил:

— Завтра выдвигаемся в деревню одноглазого. А там будем действовать по обстоятельствам.

* * *

Улле разбудил меня утром. Я спал укутавшись в теплую ячью шкуру, но все равно продрог и потому пробуждению обрадовался.

— Они идут в Кари-Ча, — огорчил меня брат. Через несколько мгновений я уже был на ногах.

Из лагеря иноземцев по горной тропе поднимался стальной ручеек воинов. Я насчитал две дюжины солдат и того длинноволосого северянина. Вел их разведчик в сером. Точно такого же мы вчера похоронили в пещере…

— Останься здесь, — попросил я Улле. — Смотри за чужаками в лагере, а я отправлюсь в Кари-Ча.

До поселения, куда направились северяне, можно было добраться за три удара сердца Спящего. Северяне вряд ли успеют найти его раньше.

С Кари-Ча наша деревня не дружила. Так повелось еще с древних времен, после запутанной истории, в которой нашлось место и любви, и трагедии.

Я не помню ее… Но несмотря на то что с Кари-Ча мы старались не иметь дела — их стоило предупредить. Они могли уйти в горы и сами, вряд ли хоть одна деревушка в округе не знала о падении Глаза Ветра, но я не мог положиться лишь на свое предположение.

Я скользил по тропе, иногда помогая себе руками и хватаясь за камни побольше. Ноги несли меня к цели, а мимо пролетал лес, увядающий под давлением осени. Тонкие стволы и тянущиеся к небу ветви облетали, становились темнее день ото дня. Выше они и вовсе исчезнут, уступив место колючему ярко-красном кустарнику, который вскоре зачахнет и окончательно скроется меж мертвых камней верхних долин.

Я не люблю осень. Да, сухой сезон, но как же холодно становится по ночам… Утром все чаще на пожухлой листве и траве виден иней, морозная свежесть бодрит, и первые лучи поднимающегося над горами солнца ты встречаешь как пробуждение самого Спящего. С восторгом и радостью.

Наверное, осенние ночи для того и существуют.

Кари-Ча никуда не ушли. Они даже не выставили дозорных на подходах к деревне. Жили себе тихо-мирно, словно не стояла в долине армия северян.