DARKER: Рассказы (2011-2015)

Этот рассказ Орест Михайлович написал в 1833 году под псевдонимом Порфирий Байский. История из цикла «Малороссийские были и небылицы» считается пересказом украинской народной легенды. Пуская в свой дом странного путника, добродушный казак Никита не подумал, что тому могут приглянуться три его дочери-красавицы…

DARKER. № 8 август 2012

(ИЗ МАЛОРОССИЙСКИХ БЫЛЕЙ И НЕБЫЛИЦ)

I

Ой, хорошие дочки у казака Никиты, да и казак Никита человек нескудный: на четырнадцати парах волов чумаков отправляет то на Дон по рыбу, то в Крым за солью; а все волы большие, круторогие, широкочелые, с оттянутыми пахами, с седловатым хребтом, с навислою, волосастою грудовиною. А на выгоне у казака Никиты пасется косяк коней что ни самых лихих, что ни самых борзых. А дома у казака Никиты добра столько, что не переписать в неделю и бойкому скорописцу. Еще же говорят люди, что у казака Никиты есть заветная скрынька с дукатами, да серебра столько, что четвериком не загребешь.

II

Ой, хорошие дочки у казака Никиты; и Галя чернобровая, и Докийка румяная, и Наталка белолицая. Отец и мать научили их страху Божию. Любо смотреть, как они в летние праздники и дни воскресные идут к обедне чинно и смиренно, в белых тонких кунтошах со строченными усами, в сафьянных чоботах с подковками, в разноцветных скиндячках, разметанных по плечам, и с цветами махрового маку, чернобривцами и барвенками в волосах. Все парубки тогда на них заглядываются и твердят, почесывая за ухом: «Ой, тяжко хорошие дочки и вельми богатый батько!»

III

Сидит казак Никита на прилавке за воротами, курит роменский табак из кореньковой трубки в медной оправе и посматривает на свет Божий. Вот видит он: за селом по дороге пыль вьется клубом, скачет ездок сломя голову; вот внесся в село, ближе и ближе; под ним конь, как зверь, черен, как вороново крыло, из ноздрей дым валит, как из винокурни, вот поравнялся ездок с казаком Никитой, натянул повода — и конь уперся ногами в землю, согнул шею кольцом, уключил голову, заржал и засверкал беглыми своими глазами так, что казаку Никите почудилось, будто искры полетели во все стороны.

IV

«Здорово, добрый человек!» — сказал проезжий. «Бог помочь! — отвечал казак Никита, вынув трубку изо рта и приподняв шапку. — Куда Бог несет?» Казаку Никите показалось, что прохожий дважды моргнул усами, а конь его дважды фыркнул. «Еду далеко, далеко: отсюда глазом не смеряешь и не одни постолы изобьешь, пока пешком дойдешь. Да не в том дело, а вот в чем: где бы мне ночлег найти?» — «Милости просим! рады добрым людям. Бог про всякого посылает человеку хлеб насущный».

Проезжий молча сошел с коня, повел его за повод, привязал к столбу под навесом и вошел в хату с казаком Никитой.

V

Не пригож был этот проезжий: лицо бледное, ни кровинки, нос толстый, луковицей, губы втянуты; по обе стороны лица торчали клоками скомшеные рыжие усы; такие ж рыжие брови густо нависли вниз как щетина, заслоняли глаза так, что их вовсе не было видно; красно-рыжий оселедец, как полоса запекшейся крови, пролегал по виску и вился за ухом. Еще скажу: не пригож был проезжий! Он с виду был не стар и не молод; какая-то кислая ужимка вместо усмешки и глухой голос, вырывавшийся из гортани, как из могилы, не сулили в нем ничего доброго. На нем был жупан тонкого сукна; за персидским кушаком заткнут был турецкий нож с серебряною рукояткой, на которой как жар горели дорогие каменья. Не помолясь Богу, как водится у православных, и чуть головой кивнув хозяйке и дочкам, сел он без чинов за стол и заломался, словно в шинке.

VI

«Как вижу, вы из запорожцев, добродию?» — спросил его казак Никита. «Может статься», — был ему ответ. «И давно уже гарцуете с молодцами?» — «Да не со вчерашнего дня». — «А как вас величать?» — «Лавро Хоробит». — «Что подумаешь: куда вы много положили бусурманских голов на своем веку?» — «Было всяких; пусть их лежат». «А далеко вы часом хаживали на войну?» — «Да; из вашего села галки туда не залетали». — «И много, чай, трудов понесли?» — «На доброй паре волов всех не свезешь». — «Что-то, как порасскажут бывалые чумаки, за приволье в бусурманских землях! Что за места богатые! Чего там не родится!» — «Везде хорошо, где нас нет». — «А какое злое племя турки да татаре!» — «Есть и христиане не лучше их». Казак Никита смекнул, что гость не поддается на расспросы и что от него путного слова не добьешься; он взглянул исподлобья на проезжего и замолчал.

VII