Дарители

Генри захотелось пожелать Страннику подавиться своей историей, но он не мог даже звука из себя выдавить. Очередная волна перехлестнула через камни, Генри услышал шорох, с которым она взметнулась в воздух, а потом вода обрушилась ему на спину, и он закричал. Все неприятные ощущения, которые вызывал у него дождь, когда огонь был силен, казались просто щекоткой по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас. У Генри мелькнула мысль, что тут-то он и помрет, но, конечно, это было бы слишком милосердно, чтобы в такое поверить. Кажется, надо было встать. Надо было еще раз встать и справиться со всем этим.

– Он к старости стал настоящим мастером своего дела – мог приказать воде что угодно, – продолжал Странник как ни в чем не бывало, отплевываясь от воды в перерывах между фразами. – Обычно во время такой бури над водой висят тучи, но, как видишь, не здесь. Заметил, какое странное тут освещение?

– Мне как раз нечем больше было заняться, – сказал Генри.

Точнее, он хотел сказать, но на деле получился бессвязный хрип, который потонул в грохоте очередной волны, обрушившейся на него.

– Думал он, думал, куда денежки припрятать, и придумал собственными руками создать волшебное место. Выбрал низину около своего города, сложил все сокровища на дно и заставил воду подняться из-под земли – так велика была его сила. Получилось огромное озеро, но слишком уж мирное. Тогда в своем желании спасти добро от наследников он закрутил водовороты на дне и велел им крутиться вечно, так что над озером теперь всегда ветер и буря. Его так и называют: Озеро бурь. Шторм тут никогда не стихает, местные жители сюда не ходят.

В голосе Странника звучал энтузиазм человека, переживающего безопасное и приятное приключение, о котором он расскажет домашним за вечерним чаем. Генри так отвлекся на этот тон, что вскоре с удивлением понял: в жизни ко всему можно привыкнуть. Первый удар боли ужасен, но скоро новизна приедается, даже если это новизна ужаса, и вскоре можно как-то терпеть.

– Хочешь, чтобы я тебя отсюда забрал? – спросил Странник.

Генри кивнул, и Странник сел на камень, устроился удобнее и прикрыл глаза. Он был мокрый насквозь, темные волосы налипли на лоб.

– Нет, прости. Будем сидеть, пока ты не найдешь способ нас отсюда вытащить.

Пару секунд Генри еще надеялся, что это шутка. Кажется, взгляд, который он бросил на Странника, был достаточно красноречивым: тот кивнул и пояснил уже без дурацкой веселенькой интонации:

– Думаю, новообретенных мозгов Хью вполне хватило, чтобы выяснить, как тебя можно угробить: просто запереть где-нибудь и поливать как рассаду. Мы же не хотим, чтобы твоя миссия накрылась медным тазом из-за того, что ты боишься воды?

Звук, который Генри издал в ответ, уже вполне можно было опознать как смешок. Это был большой шаг вперед. Генри кое-как оторвал голову от земли и сел, обхватив колени.

Небо над головой и правда оказалось голубое, ни облачка, хотя ветер был такой силы, что подбрасывал пласты воды легко, как осенние листья. Кто-то, менее озабоченный тем, чтобы не сдохнуть от очередной порции воды, наверняка сказал бы, что тут очень красиво: камни, на которых они со Странником сидели, блестели на солнце, как драгоценности, а во все стороны до горизонта тянулась синяя, изломанная ветром вода с белыми шапками пены. Генри переждал очередной удар волны и спросил:

– Почему мастер оставил остров посреди воды?

Точнее, так выглядела бы его фраза, если бы кому-то вздумалось ее записать; в реальности он пересыпал ее грубыми словечками, которые почерпнул во время похода с Эдвардом в Разноцветные скалы. Как ни странно, полегчало. Генри выругался еще разок и, воодушевленный, даже смог подняться на ноги и не упасть, когда волна окатила его с головой. Странник вдруг мягко, приязненно рассмеялся.

– Старшие братья всегда учат младших плохому, – доверительно сообщил он. – И хорошему тоже. Кстати, способностью ругаться как сапожник, избивая при этом неодушевленные предметы, принц в нынешней реальности не обладает, и даже не знаю, к лучшему ли это. А насчет того, зачем тут остров… Этот утес и раньше здесь был, мастер воды стоял на нем, когда создавал свое волшебное озеро. Но самолюбие вечно затмевает людям рассудок, и он не продумал, как сам будет выбираться. И вот, стоит он тут, вокруг вода и буря, и первая же волна сносит старичка в озеро, где он тонет. Мораль? Нечего быть таким жадным.

Генри хмыкнул и, кряхтя от боли, переждал пару следующих волн: островок был такой маленький, что вода каждый раз накрывала его едва ли не полностью. Теперь Генри хоть немного различал у себя в голове какие-то мысли посреди алого цвета и однообразного вопля боли и внезапно кое-что понял. Ему всегда казалось, что боль от воды – это какая-то изощренная месть огня хозяину за непослушание, но огонь, кажется, сам страдал не меньше его. Генри обхватил голову обеими руками.

– Ты так орешь, я сосредоточиться не могу. Можешь это прекратить? Заснуть как-нибудь? – пробормотал он.

Странник, к счастью, отвечать не стал: понял, что вопрос обращен не к нему.