Дарители

Генри свернул один раз, другой. Перед тем как он увидел ребенка и побежал в переулок, на главной улице он краем глаза заметил здание, у которого… А вот и оно.

Глава 12 Время Барса

Это был каменный дом с треугольной крышей и четырьмя колоннами, державшими навес, так что получалась широкая терраса. Дом уже сильно пострадал – вход был завален обломками, колонны потрескались, крыша местами провалилась. Он выглядел так, как будто при первом же шаге внутрь рассыплется окончательно, и в здравом уме никто даже близко сюда не подошел бы, но Генри совершенно не чувствовал себя в здравом уме.

– И что тут такого? – раздраженно спросил Освальд, когда Генри пошел к входу.

Генри указал на опоры колонн. Они были сделаны в виде когтистых лап.

– Такой стиль был популярен лет семьсот назад: и ванны, и колонны, что угодно делали с лапами, – пожал плечами Освальд. – А поскольку в городе собраны образцы всех строительных стилей в истории королевства, неудивительно, что есть и такой дом. Ты что, просто время тянешь? Идем поищем что-нибудь более впечатляющее.

– Посмотри на весь дом целиком, – бесцветно сказал Генри. – Он серый. Крыша темнее, чем низ. У него четыре колонны с когтями, как лапы, а вон те украшения на свесе крыши напоминают зубы. Дом похож на Барса.

– И все? Какая-то детская логика, – фыркнул Освальд.

– Ну, прости, уж какая есть, – устало огрызнулся Генри.

– Я туда не пойду, – сказал Хью. – Мне жить еще не надоело. Если внутри что-нибудь есть, позовите.

Дом выглядел старым, блеклым и пустым, но Генри поднялся на ступени, даже не глядя вверх, на опасно просевший каменный навес. За тем, что осталось от двери и прихожей, начинался узкий коридор, мертвый, заброшенный, с потеками грязи на стенах, а в конце его был тупик, и если бы Генри бегло осматривал все дома, он бы этим и ограничился, но он перебрался через весь мусор и пошел вперед. Освальд следовал за ним по пятам – кажется, всерьез боялся, что Генри заберет себе то, что найдет.

Тупик в конце коридора, на вид темный и глухой, оказался дверью, и Генри нащупал в полутьме ее ручку в форме головы животного, и Генри точно знал, какого именно, но так и не смог ни удивиться, ни обрадоваться, просто толкнул дверь и зашел в комнату с высоким потолком. Она была пуста, но посреди нее стоял тяжеленный сундук, обитый железом, с заклепками на углах и огромной замочной скважиной.

Генри и Освальд стояли перед ним, пока остальные не сообразили, что крыша все еще держится, и не зашли следом, даже Хью, который при виде сундука издал радостный вопль. Все столпились в коридоре, и Генри посторонился, впуская их в комнату. Освальд немедленно попытался откинуть крышку, но она не поддалась.

– Так и знал, что ключ пригодится, – завороженно проговорил Освальд, проводя пальцем по скважине. – Джетт, вперед, держи ключ.

Дальше Генри слушать не стал. Он не хотел видеть, как Освальд получает то, что хочет, не хотел знать, что будет дальше, поэтому он протолкнулся обратно на улицу и остановился на крыльце, упираясь руками в колени. Эдвард сидел на ступеньке соседнего дома. У него была оцарапана рука – кажется, на него что-то упало, и при появлении Генри он спрятал ее под грибня, который по-прежнему жался к нему, словно хотел утешить.

Генри молча сел рядом. Эдвард какое-то время смотрел на него и несколько раз приоткрывал рот, но закрывал его снова, – не мог подобрать слова, которые все исправят.

– Даже если все случится, как он сказал, ты ни в чем не виноват, – наконец сказал он. – И если бы я тогда, в Башне, знал, что будет, я бы снова это сделал. Ты важен для всего королевства, ты особенный, и ты…

– Закрой рот, – выдавил Генри, не глядя на него.

Он сказал себе, что не будет плакать, потому что рыцари не ревут, сжимал и сжимал челюсти, пока не заломило зубы, а потом Эдвард наклонил голову и заглянул ему в лицо.

– Это именно то, чего я хотел. Ты не представляешь, столько раз за эти десять лет я представлял свою славную смерть, пышные похороны и то, как отец меня оплакивает. Он наверняка простит меня за смерть Роберта, и все будет хорошо. Мертвых прощать легче, чем живых. – Эдвард запрокинул голову и громко сказал в никуда: – Эй, ты все еще исполняешь желания? На случай, если оно у меня последнее: пусть мой отец поверит, что это его сын. – Генри уперся лбом в колени, и Эдвард провел рукой по его голове. – Он будет рад поверить. Ты ему нравишься, а Освальд… Я не понимаю, как у такой твари, как он, вырос такой, как ты.

Генри не ответил. Вдруг это место исполнит его желание? Вдруг он может пожелать, чтобы Эдвард узнал его прямо сейчас? Но все то же упрямое звериное чутье говорило ему: это опасное место, то, что должно тут случиться, еще не закончилось. И если предсказание Освальда все же сбудется… Сейчас Эдвард готов, он все решил, обо всем подумал, и куда хуже будет, если он умрет, зная, что ему есть ради чего жить. Поэтому Генри просто замер, глядя перед собой, и так они и сидели, пока Эдвард не спросил: