Дар шаха

Оставалось надеяться, что ФБР или полиция отыщут таинственного покупателя. А если нет, что тогда? Самое разумное было бы признать себя побежденным и отдать газырь вымогателям через того же Патрика. Но это было бы позорной капитуляцией, недостойной моих представлений о чести и памяти предков. Я не хотел чувствовать себя трусом, у которого большие мальчишки отжали папин подарок. И потом, меня защищали Виктор и ФБР в придачу.

Я совершил ошибку – не уступил.

Тегеран, 1920 год

Избавившись от хитроумного грека, Воронин поспешил к тенистому Хасанабад-скверу, где располагалось красивое европейское здание лучшей гостиницы города – отеля «Кларидж». Если Большой базар был сердцем Тегерана, если тысяча мечетей и голосистых минаретов являлись его душой и голосом, а Голестан с его правительственными зданиями и казачьими гарнизонами – мозгом и мускулами столицы, то ресторан отеля «Кларидж» служил аппендиксом. Здесь британцы мужественно несли тяжкую ношу белого человека.

На пыльной мостовой перед отелем красовалась запыленная Жестяная Лиззи – автомобиль «Форд» модели «Т». Может, именно он и подсказал вооруженному античной логикой Стефанополусу, что хозяин автомобиля и командир британского военного корпуса в Персии генерал-майор Денстервиль обедает в ресторане «Кларидж».

В полутемном зале соблазны Востока уступали место добродетелям старой Англии. Усатые официанты в фесках и огромных белых фартуках подавали не баранину с карри, а сэндвичи с огурцами. Под потолком клубился дым гаванских сигар. Спертый воздух раскаляло не уличное солнце, а пылающие дрова в камине, а вопли торговцев и крики муэдзинов тонули в трелях дребезжащего фортепиано и в шуршании британских газет недельной давности.

Внушительную фигуру генерал-майора Лионеля Чарльза Денстервиля не заметить было невозможно, хотя он сам поднял руку и оглушительным басом окликнул Воронина. Похоже, сегодня русский доктор был нарасхват.

Воронин познакомился с Денстервилем зимой 1917–1918-го, когда экспедиционный корпус генерал-майора вместе с российской Кавказской армией защищал персидские прикаспийские территории от наступления германских и оттоманских войск. Летом 1918-го власть в округе Гилян захватили местные большевистские советы вместе с повстанцами Кучек-хана, и госпиталь Воронина закрылся за отсутствием медикаментов и персонала. Тогда же Александр присоединился к многотысячной толпе беженцев, которых охраняла мотоколонна Денстервиля, отступавшая из Баку после тяжелейших боев. Там он и познакомился с генерал-майором, несколько раз даже обращался к нему в качестве единственного врача при беженцах. Тем не менее в обычный день командующий британскими силами в Персии не стал бы зазывать русского доктора за свой стол. Впрочем, в обычный день и Александр не посетил бы сей вертеп. Но сегодня все искали новостей.

Лионель развалился на стуле, широко расставив колени. Справа от него застыл с прямой спиной командующий Казвинским гарнизоном сертип Реза-хан, подчиненный покойного Турова. Слева устроился незнакомый Воронину тонкий маленький иранец в длинном хеджабе. Его молодое лицо цвета слоновой кости с удлиненной заостренной бородой напоминало святых Эль Греко.

Персы пили чай. В качестве уступки Англии они пользовались не традиционными стеклянными эстаканами, а вустеровскими чашками. Перед генералом стояла полупустая бутылка бренди. Способность английских военных пить в любое время суток, похоже, являлась секретным оружием Британской империи, а Денстервиль был эталоном офицера его величества Георга V. В придачу генерал учился вместе с Редьярдом Киплингом и даже послужил прототипом для его героя – обаятельного пройдохи Сталки. С тех пор Денстервиль чувствовал себя способным лично устроить судьбу колоний Британской империи.

Впрочем, Реза-хан – усатый, носатый, с пронзительным взглядом из-под густых крылатых бровей – уступал полковнику разве что в любви к спиртному. Воронин был хорошо знаком и с ним: три года назад сертип защищал рештский госпиталь от очередного нападения курдских бандитов. Колоритный персидский казак запросто мог бы послужить тому же Киплингу прообразом Маугли. Осиротевший в младенчестве Реза Савадкухи начал службу рядовым и проявил такую отвагу, сообразительность и решимость, что к сорока годам стал полковником в основанной русскими царями Казачьей бригаде Персии.

Третьим за столом был Саейд Зия эд-Дин Табатабаи, главный редактор антикоммунистической, пробританской и ультраправой газеты «Молния». Имя Саейд указывало, что его носитель вел свой род от самого пророка. Держался Табатабаи так, будто не только являлся потомком пророка, но и замещал его.

Вряд ли британский генерал, лучший персидский вояка и влиятельнейший журналист собрались в «Кларидже» только для того, чтобы помянуть Турова. Разумеется, местные жители имели полное право наслаждаться здешней духотой, дрянным виски, мухами и бренчанием расстроенного пианино наряду с сынами Альбиона. Но делать это всем вместе за одним столом было явным нарушением традиции.