Дар Астарты

Маркиз засмеялся. Смеялся и де Нанжи, не спуская с гостя глаз. Де Вицу было трудно выдерживать свою позу ленивого безразличия. Ему был противен и стол, залитый вином, и этот человек, глазеющий на него.

Де Нанжи сорвал с цепочки висевший поверх его куртки серебряный ключ.

— Ключ от покоев графини, — сказал он. — Интересует это вас? Он продается.

Самообладание покинуло маркиза.

— Господи! — вскричал он. — Вы или пьяны, или сошли с ума!

— Продается! — и де Нанжи бросил ключ ему в лицо.

— Ну! — свирепо крикнул де Виц. — Довольно! Вы фигляр, болван, сумасшедший!

— Он продается! — повторил де Нанжи.

Маркиз овладел собой.

— Ваша цена? — спросил он.

— Вы сколько дадите?

— Тысячу луидоров.

— Это не оперная танцовщица.

— Так за сколько же вы продаете вашу жену, милостивый государь?

— Милостивый государь, я продаю ключ от ее покоев.

— Сколько стоит ключ от покоев госпожи де Нанжи?

— Пять тысяч луидоров. Идет?

— Хорошо, пять тысяч. Я согласен.

— Десять тысяч, — сказал де Нанжи.

— Хорошо, я дам десять тысяч.

Де Нанжи принес с другого стола перо и чернила.

— Расписаться? — и де Виц написал расписку.

— Теперь идите к ней, — сказал де Нанжи, передавая ему ключ и смеясь чему-то.

Маркиз был рад избавиться от общества хозяина. Он торопливо вышел в коридор, взял горевшую там свечу и стал подниматься по широкой лестнице. Спокойствие вернулось к нему, но сердце молчало.

— Я возьму лишь портрет, — сказал он себе, думая о своем пари.

Он подошел к знакомой двери, которая раньше так манила его, и отпер ее ключом. В первой комнате было темно.

— Сударыня, — прошептал он — и вздрогнул, увидя спавшую, сидя на стуле, какую-то старуху. Он никогда не видал ее раньше среди прислуги замка.

Маркиз прошел в следующую комнату. Висячая серебряная лампа с красным колпаком бросала слабый свет на роскошь очаровательной спальни. Бледно-голубые шелковые занавеси кровати с колонками были задернуты. У кровати лежало небрежно брошенное платье.

— Сударыня, — чуть слышно шепнул он; потом позвал громче: — Графиня!

Никакого ответа.

Он поставил свечу на туалетный стол, где из разбитого флакона испарялись духи. Обернувшись, он увидел меж сдвинутыми краями занавесей маленькие пальчики. Они были как-то особенно белы, и при взгляде на них маркиз понял, что Мари де Нанжи лежит мертвая. Быстрым и решительным движением он раздвинул занавеси.

По смятой подушке рассыпались, как пепел, белокурые волосы. У графини был трогательный вид сломанной игрушки, — вещи, годной лишь для забавы, а теперь не нужной никому.

Де Виц смотрел, как безумный.

— Да разве она умерла?

Его изумление сменилось ужасом.

— Я люблю ее. Теперь я понимаю, как любил ее!

Он схватил ее в объятия и прижался щекой к ее щеке, но, почувствовав роковой холод, уронил ее на подушки. У него вырвался крик отчаяния. В соседней комнате проснулась старуха и прибежала, волоча за собой саван.

— Ах! Ах, сударь, — бормотала она.

— Когда она умерла?

— Вчера ночью. Почему вы, сударь, остались, когда все остальные ушли?

— Все?.. Все остальные?..

— Все, все слуги, и из села никто, кроме меня, не хочет идти в замок. Я слишком стара, чтобы бояться.

— Чего бояться?

— Разве вы, сударь, не знаете? Граф не говорил вам? Сам-то граф близко к ней не подходит.

— Почему? — спросил маркиз с диким взглядом.

Старуха ответила почти с довольным видом:

— Она умерла от чумы, сударь, и в вас с каждым вдохом входит смерть.

Пьер Вьеру УЖАСНАЯ МЕСТЬ

Слуга ввел в роскошный кабинет Симона Фетреля, директора Соединенного банка — Фетрель, Бланш и К° — маленькую худенькую женщину.

— Что вам угодно? — сухо спросил Фетрель.

Женщина тихо, боязливо ответила:

— Я… Мадлена… Мадлена Соваль…

Холодное лицо банкира покрылось румянцем.

— Вы?.. Это вы, Мадлена Соваль?

Он сразу вспомнил все. Когда он с ней познакомился, ему было двадцать лет. Служил клерком у адвоката. Он клялся в вечной любви. Обещал жениться. Она — наивная и доверчивая — отдалась ему… А затем? Он уехал в Париж. Ему повезло. Женился на богатой. Жена умерла. Он сделался крупным дельцом и зажил в собственное удовольствие.

Все это мгновенно промелькнуло в его памяти. Но он сдержал себя и снова повторил:

— Что вам нужно от меня?

Мадлена не сводила глаз с его лица..

— О, вы меня не узнали, не правда ли? — сказала она со вздохом облегчении. — Я очень рада. Теперь выслушайте меня внимательно…

Я приехала с единственной целью: предупредить вас об угрожающей вам смертельной опасности… Позвольте мне на мгновение вспомнить прошлое и рассказать о том, что произошло после вашего отъезда из Монтагри… Прошло шесть месяцев, в течение которых от вас не было ни одной весточки. У меня родился сын, сын, которого я назвала — Жаном.

Не стоит рассказывать, каких трудов стоило мне воспитать мальчика.

Жизнь жестока по отношению к тем, у которых нет отца — и Жан сильно страдал…

Он давно уже требовал от меня признания… Я сопротивлялась, считая себя не вправе называть ему вас…

Но, в конце концов, он заставил меня все рассказать.

О, если бы я могла предвидеть!.. Всего лишь восемь дней тому назад Жан неожиданно заявил мне, что бросает службу и уезжает в Париж.