Данные достоверны

Свечерело. Лагун и Каплун встретились. Лагун рассказал, что он и бывший инспектор райбюджета Красно-Слободского района Василий Полтавеевич Казяк остались в селе по заданию партизан, что у них есть три украденных из немецкой комендатуры радиоприемника, две винтовки и одна десятизарядка СВТ.

— Будем воевать! — решили оба.

На другой день Каплун был представлен солтысу как бывший заключенный и сапожник и получил удостоверение, дающее ему право проживать на территории Бучатинского сельсовета.

Капитан устроился на новой квартире, оборудовал се-

[56]

бе уголок для работы. Сапожник он действительно был замечательный и не сомневался, что заработает на хлеб и обведет немцев и полицаев вокруг пальца.

И уже вечером того же дня Каплун, Лагун и Казяк встретились, чтобы окончательно договориться о конспирации, о том, как противодействовать немецкой пропаганде, о подборе людей в отряд, который решили создать, о сборе оружия и прочих важнейших вещах.

Так началась их подпольная деятельность.

Василий Захарович Корж рассказывал замечательно, с юмором, не покидающим настоящего человека даже в трудные дни, с убедительными подробностями, а порой — с горечью и страстью.

Я узнал о том, как «сапожник» Степан Каплун, Адам Лагун и Василий Казяк начали собирать будущих партизан, приглядываясь в первую очередь к бывшим военнослужащим, а также к советским активистам.

Казалось бы, им проще всего было притаиться, не привлекать к себе внимания, не рисковать. Тем более, что партизанский отряд, державший связь с Лагуном, распался, и никто не уполномочивал бывшего бухгалтера, бывшего инспектора и бывшего командира батальона создавать подпольный комитет для борьбы с оккупантами.

Но в том и сила советского строя, в том и сила идей коммунизма, что люди, подобные Лагуну, Каплуну и Казяку, даже не представляли себе, как можно жить, не борясь, не отстаивая до последней капли крови свои идеалы.

Правда, у них не было опыта конспиративной работы, опыта партизанской деятельности, но они не стали сидеть сложа руки и ждать, что кто-то сделает за них то, что требовалось делать по обстановке.

Мало-помалу небольшая группа подпольщиков обросла активом. В соседних селах были созданы по указанию подпольщиков новые группы. В них входили бывшие красноармейцы и командиры, оказавшиеся в окружении, колхозники, сельская интеллигенция.

Регулярно слушая сводки Совинформбюро, подпольщики записывали их, перепечатывали на машинке и распространяли среди населения.

Так был распространен текст речи И. В. Сталина на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве.

Собиралось оружие, запасалась взрывчатка.

[57]

Листовки со сводками Совинформбюро расходились по всей округе. Да что по округе! Иные достигали, переходя из рук в руки, Буга, Картузы, Гродно, Бреста.

При этом люди, передававшие листовки, дополняли текст информбюро рассказами о партизанах, обосновавшихся под деревней Бучатин.

Как водится в таких случаях, слухи росли, подобно снежному кому. Начали поговаривать, что появился в Красно-Слободском районе некий капитан, посланный ЦК партии для развертывания партизанской армии и нанесения фрицам удара с тыла. У этого капитана-де постоянная связь с Москвой, своя типография и крепкий, хорошо вооруженный народ.

И потянулись в Красно-Слободской район люди, жаждавшие обрести связь с Большой землей, влиться в будущую армию, громить врага.

Однажды появился и посланец брестского подполья. Рассказывал, что в Бресте есть товарищи, готовые сражаться, что они только и ждут, чтобы кто-нибудь принял командование ими, чтобы подсказал, с чего начинать.

Товарища снабдили последними сводками информбюро, листовками с текстом речи И. В. Сталина на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года, посоветовали вести пропаганду, подбирать новых людей и быть готовыми к выходу в лес.

Видимо, что-то пронюхали и немцы. Они сделали попытку организовать в селе Бучатин полицейский участок — постарунок по-белорусски.

Ничего у немцев не вышло. Молодежь, распропагандированная подпольщиками, наотрез отказывалась носить оружие, служить в полиции. Вместо двадцати трех человек, как хотели фашисты, в постарунок пошли только четверо — все бывшие уголовники.

Пропаганда велась, несмотря на отсутствие у подпольщиков опыта, столь тонко, что немцы и полицаи не заподозрили ни Лагуна, ни Каплуна.

Больше того, считая Степана-сапожника своим человеком, полицаи и солтыс, захаживая к нему, предупреждали:

— Смотри! К тебе тут всякие ходят... Вон, Гончарук, тот же... Ты с ним поосторожней. Это большевик. Говорят, у него радио есть. Может, это он против нового порядка и агитирует. Ты приглядись-ка к нему, а?

[58]

— Пригляжусь, — обещал Каплун, стуча молотком по подметке.

И все же неопытность подпольщиков дала о себе знать.

В январе, на рождество, в Бучатине справляли «престол». Крестьяне пили не с радости — с горя, перегоняя на самогон последний пуд хлеба: «Все едино, при «новом порядке» нам не жить!»