Даниил Гранин. Хранитель времени

«Дом на Фонтанке» — очень сильный и искренний рассказ. Посвящен он не столько проблемам научного творчества, сколько переживаниям, связанным с минувшей войной. Его герой — друг рассказчика по студенческим годам Вадим, погибший на войне. Два его товарища, оставшиеся в живых, исполнены благоговейной памяти о погибшем. Надо сказать, что рассказ написан с редкостной цельностью настроения, колорита, деталей быта и психологии. Вадим был талантливым и добрым парнем. Он с легкостью овладевал науками и всегда готов был помочь товарищу. Рассказчик с нежностью и печалью вспоминает о своем товарище: «Погиб великий физик, и никто не знал об этом». И здесь характерно, что это заключение основано не столько на научных успехах Вадима, сколько на представлении о нравственном облике Вадима, которому не дано было полностью проявиться…

Вадим погиб в первые, самые тяжкие дни отступления. И автор добавляет: «…вся штука в том, что он и не мог уцелеть. Такие, какой, не годились для отступления». И вспоминая себя самого в горькие дни поражений, автор пишет, что Вадим «не мог, не способен был так бежать, спасаться, он остался бы в окопах». Мысль автора по-своему ясна. Именно из таких, как Вадим, и выходят великие ученые».

Л. Плоткин. Даниил Гранин

«— Теперь бы он поступил в аспирантуру, — сказала мне Галина Осиповна, когда я зашел после войны.

Я тоже тогда поступал в аспирантуру.

— Язык он сдал бы сразу, — сказала она. — Он обогнал бы вас, он хорошо знал немецкий.

Она высчитывала сроки защиты диссертации. Год за годом она представляла себе его жизнь. Кандидатскую, потом докторскую, рождения его детей, когда они должны были пойти в школу…

Мы дразнили его за вежливое обращение со всеми девочками; за то, что он не умел соврать, не желал материться и писать ругательства на стенах. С трудом мы научили его играть в очко на деньги. Но все прощалось ему за храбрость. В той большой драке с соседней школой… их было больше, мы отступили во двор, потом побежали кто куда, один Вадим остался, он не умел убегать. Он дрался в одиночку, пока его не повалили. Это и храбростью именовать нельзя, такой у него был характер. Бедный, заикающийся рыцарь в наилегчайшем весе…»

Д. Гранин. Дом на Фонтанке

«До трех моих лет мы были соседями. Я родился и жил в квартире моего дедушки в Ленфильмовском доме 4А по Малой Посадской улице в Питере, а он в доме 8. Потом мы с родителями переехали, и вновь я попал на Малую Посадскую уже в 1969 году в возрасте 10 лет — папа зашел к Гранину по своим литературным делам и почему-то взял меня с собой. Его трехкомнатная квартира показалась мне маленькой по сравнению с нашей бывшей пятикомнатной… Именно так — фотографически — застряла в детской памяти наша первая встреча.

Следующие без малого 50 лет я видел его более или менее регулярно три-четыре раза в год — у нас дома, у него дома, в Комарово или Союзе писателей… В начале перестройки Гранин здорово помог, порекомендовав мой роман журналу «Нева» и «Ленфильму» для экранизации — в одну минуту я стал богатым человеком: в 26 лет заработал литературой на «жигули»…»

К. Тублин. Гроссмейстер равновесия (http://limbuspress.ru/page/view.php?newsid=259)

«Василий Петров — имя малоизвестное. Название очерка — «Размышления перед портретом, которого нет» — как бы опредмечивает эту неизвестность. Портретов Петрова и в самом деле не осталось. Не сохранилось его писем, дневников, личных вещей. Нет воспоминаний о нем. Он умер в 1834 году, а в 50—70-х годах прошлого века и его работы, и его имя были прочно забыты. «Новые поколения русских электротехников ничего не знали о нем». Однажды, забытый уже при жизни, разрешил себе выразить скромную мечту: «Я надеюсь, что просвещенные и беспристрастные физики по крайней мере некогда согласятся отдать трудам моим ту справедливость, которую важность сих последних опытов заслуживает».

Теперь выяснилось, что Россия и физика обязаны ему многим и многим. Русские гимназисты по его учебнику изучали с 1807 года электричество на уровне последнего слова науки. Он в начале века добился того, что «вспыхнула электрическая дуга» и в 1802 году «на набережную Невы упал первый электрический свет». Мало этого, он открыл все три возможных способа электрического освещения, работая все так же в одиночестве, не рассчитывая ни на славу, ни на награды, не имея никакой корысти. «Романтика одинокого исследователя стала историей, красивой и наивной» — так пишет Гранин, как бы подводя итог своим размышлениям. История Петрова в самом деле прекрасна, мужество и благородство русского ученого, его преданность науке, бескорыстие, самоотверженность и сегодня сохраняют свое значение как эталон. Гранин прав: такие люди, как Петров, создают нравственный климат науки, и повесть о Петрове Гранину, судя по всему, было необходимо написать».

Л. Финк. Необходимость Дон-Кихота