Даниил Галицкий. Первый русский король

Князья в Новгороде менялись, что погода в весенний день. Новгородское вече в рассуждениях быстро, чуть что не так – князю показывали путь. И Ярославу Всеволодовичу, брату Великого князя Юрия Всеволодовича, на себе недовольство веча испытать пришлось, и его трижды прогоняли. В последний раз он не стал возвращаться, напротив, уехал на княжий стол в Киев, а вместо себя оставил сына, князя Александра Ярославича. Вече Великого Новгорода не было против. При всем честном народе отец вручил шестнадцатилетнему сыну меч – символ княжеского наместника. С тех пор молодой князь Александр правил Новгородом уже сам.

Перед тем у них состоялся долгий разговор. Князь Ярослав прекрасно понимал, какой беспокойный город оставляет сыну, но надеялся, что прошедшие до того годы и испытания научили Александра многому.

– Сын, Саша, Новгород не тот город, какой можно усмирить надолго. Надеюсь, что самые страшные годы для него прошли. Постарайся держать себя с новгородцами по закону, соблюдать Новгородскую Правду. Твоя главная обязанность – защищать Новгород от врагов. В дела хозяйские не суйся, людей не обижай. Я надеюсь, что тебе не придется, как мне, уезжать и возвращаться…

Трудные годы для правления достались юному князю. Сначала дождей не было всю весну и лето, сушь стояла такая, что малейшая искра вызвала пожар. Выгорел почти весь Словенский конец, едва-едва отстояли остальной город. Потом полили дожди, да так, что все, что не сгорело, сопрело и сгнило. Новгород остался без хлеба, надвигалась угроза голода. Не лучше положение было и во Пскове. Многие купцы, почувствовав опасность, поспешили закрыть лавки и уехать. Это вызвало еще большую панику. Добавил ужаса и невесть откуда пришедший мор.

Не справиться бы молодому Ярославичу самому, если бы не помогли Нижние земли, слава богу, в Твери урожай был и хлебушек тоже… Наступил 1237 год…

Казалось, бури прошли, над городом снова светит солнце, город выздоравливал, как тяжелобольной человек. Снова зашумел торг, Волхов покрылся разноцветными парусами купеческих ладей, а на пристани не протолкнуться… О гибели многих людей еще напоминали пустые дворы, где хозяева не пережили голод, но и их быстро заселяли. На месте пожара на Словенском конце уже выросли новые избы, лучше прежних. И мост больше не трещал под напором льдин по весне. Земля точно опомнилась и снова давала богатые урожаи, а дожди шли почти всегда вовремя.

Тиун Якун качал головой:

– Ох, слишком уж гладко! Не было бы беды…

Князь в сердцах даже плюнул на него:

– Тьфу, чего ты загодя беду кличешь?!

И впрямь, в последний месяц лета город и его окрестности содрогнулись сначала от дикого воя собак и ржания лошадей. Обезумевшие животные метались на привязи, а собаки вдруг садились, подняв морды к небу, и выли, выли, выли… И почти сразу небо вдруг стало темнеть! С запада на солнце наползала страшная тень, закрывая его! Тень проползла по солнцу с запада на восток.

Горожане бросились в церкви, всюду зазвонили колокола, слышался крик ужаснувшихся взрослых и плач испуганных детей. Снова и снова служили молебны, просили заступничества у Богородицы. В тот месяц очень многие без напоминания пожертвовали храмам не только десятину, но и много больше.

Князь тоже стоял перед образами в Софии и заказывал молебны, тоже ужасался вместе со всеми. Пополз слух о близком конце света. Пришлось владыке Спиридону выйти к народу и долго убеждать, что хотя это и тяжелое предзнаменование, но все беды посылаются за людские грехи, и люди сами могут избежать напастей. Снова и снова звонили колокола Софии, Новодворищенского собора, Параскевы Пятницы, Ивана на Опоках, всех кончанских церквей и монастырей вокруг Новгорода. Немало дней прошло, пока хоть чуть успокоился город. Но знамение на солнце помнили все.

Кончилось тревожное из-за знамения лето, прошла и осень. На не остывшую еще землю упал первый снег и больше не таял. Это хорошая примета, большие снега защитят посеянное в зиму. Лед на реках встал тоже крепкий, сразу облегчив дороги. Все складывалось очень хорошо, по первопутку поехали купеческие караваны, во многом кормившие Новгород. Жить бы да радоваться, но…

В середине декабря в Городище примчался всадник. На него было страшно смотреть: конь загнан, сам обморожен, глаза слезятся… По тому, что поехал сразу к князю, стало понятно, что беда коснулась прежде всего его. У Александра, хорошо помнившего, что внезапно умереть может и сильный, молодой человек, упало сердце. Он бросился навстречу гонцу, прыгнув прямо с крыльца в снег:

– Что?! Кто?!

Тот выдохнул замерзшими губами:

– Беда, князь! Батый на Русь идет!

Не все сразу поняли, и сам князь тоже. Гонец мотал головой:

– Народ незнаемый с востока страшной силой пришел. Рязань сожгли, людей побили… Никого не щадят, ни старых, ни малых. Тех, кто сопротивляется, уничтожают, города жгут.

– А Владимир? А Киев?

– До них пока не дошли, но недолго осталось…