Даниил Андреев

В комнатку в Ащеуловом приходили друзья: Ивашев-Мусатов, Морозова, Киселева, Бокова, дочь Веселовских – Анна. С некоторыми он не виделся десятилетия. Заходили новые знакомые: восторженная, всегда приносившая гостинцы Алла Смирнова, в начале марта появился Борис Чуков.

В тюрьме Андреев соскучился по кино. «Как я мечтал увидеть хоть несколько кадров какого-нибудь хорошего фильма! И вот, представьте, – писал он жене Гудзенко, – за полгода, когда появилась возможность удовлетворить эту потребность, мы удосужились побывать в кино всего два раза – на “Дон Кихоте” и на “Лебедином озере”. Просто не хватает времени и сил: днем – времени, вечером – сил. И один раз побывали в Большом театре на “Ромео и Джульетте” с Улановой. Восхищению нет границ. Это не балерина, а что-то большее»⁶⁹⁸. Еще видели мультфильм «Снежная королева» по Андерсену и цветной документальный фильм «100 дней в Бирме»: «Совершенно изумительна бирманская архитектура, – красота прямо-таки невообразимая, но, к сожалению, в фильме она показывается только мимоходом»⁶⁹⁹. Рядом на Сретенке находился кинотеатр «Хроника», и там они смотрели фильмы о Камбодже, Египте, Цейлоне.

Побывали в кукольном театре Образцова, где «смеялись до колик». В консерватории слушали Одиннадцатую симфонию Шостаковича. Жена вспоминала: больному Андрееву разрешили подняться в зал не по лестнице, а на служебном лифте. «Господи, как Даниил рассердился! Он сказал мне:

– Ну как ты не понимаешь, что не нужно мне этого лифта! Как ты не понимаешь, что, только поднявшись по этой белой лестнице, я почувствую, что вернулся из тюрьмы, только тогда будет освобождение.

И мы пошли пешком. Он тяжело опирался на мое плечо, мы останавливались через каждые несколько ступенек, но поднялись – освободились, вернулись из заключения»⁷⁰⁰.

Мнения их разделились: Алла Александровна была в восторге, а ему по-настоящему понравились «только отдельные места».

В начале декабря пришло горькое, впрочем, ожидаемое известие: 30 ноября умер Александр Добров. «Последние месяцы его жизни были превращены в сплошную цепь мучений благодаря сочетанию туберкулеза легких с циррозом печени. Умер, однако, тихо – спокойнее, чем можно было ожидать»⁷⁰¹, – писал Андреев брату в Нью-Йорк.

В декабре у Аллы Александровны стала расти опухоль, удаленная три года тому назад в лагере. В начале января ей сделали операцию, определив опухоль как фиброму. К тому же у нее обнаружились малокровие и базедова болезнь.

6. Письмо в ЦК

Рассказами Фумико Хаяси Андреев надеялся заняться в Доме творчества писателей в Малеевке, куда они приехали 14 января 1958 года. Путевку ему дали как сыну Леонида Андреева. Алла Александровна в Малеевку отправилась сразу же после снятия швов, чуть ли не из самой больницы, и первые дни по приезде лежала в постели. Потом поднялась и даже ходила на этюды. «Конечно, нас разглядывали: сын Леонида Андреева!.. Вышел из тюрьмы… – вспоминала она малеевские недели. – И все с изумлением смотрели, как я бегала зимой на этюды. Почти десять лет я прожила без живописи и теперь не могла остановиться. С нами вместе жил в Малеевке кто-то из Кукрыниксов, и он мне сказал: “Видно, до чего же Вы по живописи изголодались!”

С Малеевкой связано несколько забавных эпизодов.

Даниил там читал свою поэму “Рух”. На чтение к нам в комнату пришло человека четыре, из которых я помню только чью-то жену, тоже писательницу. Кто-то из них очень смешно отреагировал:

– Позвольте, это что… монархическая вещь?

Даниил ответил:

– Нет, это русская вещь.

Неожиданный переполох в писательской среде вызвало Данино хождение босиком. Он очень любил ходить босиком по снегу. Даже в тюрьме ему это разрешали. В Малеевке в те дни, когда Даниил чувствовал себя лучше, мы уходили подальше в лес, чтобы никто не видел, как он разувается.

Однажды в конце прогулки, когда Даниил уже обулся, недалеко от малеевского дома, выяснилось, что мы что-то потеряли. Я вернулась в лес, потом той же дорогой пошла обратно и вижу: стоит группа писателей, человек шесть, носами вниз: что-то разглядывают. Что же? Следы босых ног на снегу! Совершенно обмерев, прохожу мимо, а они серьезно рассуждают.

– В чем дело? Кто мог ходить по снегу босиком?

Наконец один из них догадывается:

– Знаете что? Кто-то пишет о войне, о гитлеровских пытках, о том, как водили на казнь босиком. Он хотел это прочувствовать сам, разулся и прошел!»⁷⁰²

От добропорядочных членов Союза писателей Андреев отличался, как марсианин. Худое индусское лицо, выражение нездешности, «босикомохождение», поэтическая симфония со святорусским синклитом, уицраором и демонами. А кроме того, он курил махорку, которую курить в Доме творчества было немыслимо, рассказывала Алла Александровна. «Что делать? В то время продавались пустые гильзы. Я их покупала, а Даниил набивал махоркой и складывал в коробку от дорогих сигарет. И вот мы сидим в холле вдвоем. Даниил курит махорочную “сигарету”. Мимо проходят какие-то писательские дамы, и я слышу, как одна говорит другой: “Какой прекрасный табак!”»⁷⁰³