Даниэль Деронда

– Раз вы просите, я обещаю. Я так давно привыкла таить в своем сердце горькие чувства, но стыд за отца жжет еще сильнее, когда я представляю его встречу с Эзрой. – Она помолчала и со страстным сочувствием добавила: – Мы – его дети; когда-то он тоже был молод, и мама его любила. О! Я вижу, как все это закончилось. До чего жестоко!

Майра не проронила ни слезинки. Она не позволяла себе проявлять слабость, однако в ее голосе слышались нотки глубокой печали. Несмотря на сердечную проницательность, миссис Мейрик не могла понять симпатию Майры к такому недостойному отцу и принимала ее за преувеличенную сентиментальность. Успокаивала только мысль, что обещание Майры предотвратит ее от излишней слабости.

Этот случай был единственной причиной, которой Майра могла бы объяснить замеченную Гансом печаль. Другую составляющую своего изменившегося настроения Майра не могла определить: она казалась такой же неясной, как ощущение приближающейся смены погоды. Возможно, первым поводом для беспокойства стало странное поведение Гвендолин, которая приезжала к ней, очевидно, не для приглашения выступить на вечере. На самом же деле не существовало иного повода, кроме странных, нервных расспросов о Деронде. Подчиняясь интуиции, Майра сохранила этот разговор в тайне, однако воспоминания о нем породили не существовавший прежде интерес к отношениям Деронды внутри того общества, за которым она часто наблюдала, оставаясь в стороне. Все, что ей было известно о светских интригах и любовных похождениях, теперь стало сосредоточиваться вокруг фигуры миссис Грандкорт. И хотя Майра не позволила бы себе ни на миг усомниться в собственном почтении к Деронде, ее мучила мысль, что он вращается в такой среде, где чувства и поступки могли связывать его с женщиной, подобной Гвендолин. Антипатия к миссис Грандкорт росла даже после того, как Майра перестала с ней встречаться: отношение к человеку способно развиваться в мыслях так же быстро, как в непосредственном общении. Ей никогда не приходило в голову, что кто-то может думать о нем как о ее возлюбленном. Действительно, такой вопрос никогда не возникал ни у миссис Мейрик, ни у девочек, которые видели в мистере Деронде только спасителя и защитника, а потому не могли представить другого отношения с его стороны. Эту точку зрения с готовностью разделил Ганс. Благодаря такому взгляду добрые Мейрики послужили первой причиной тревоги в душе Майры. Хотя повод к этому был тривиальный, но он подготовил почву, и ее эмоциональная натура быстро откликнулась на последующие события.

Все началось с того, что к Мейрикам зашла мисс Гаскойн, и среди прочего речь зашла о ее родстве с Гвендолин. Визит был задуман специально для знакомства Анны с Майрой. Три сестры, миссис Мейрик и две гостьи составили чудесную компанию: разговор женщин тек свободно и естественно.

– Представь наше удивление, Майра, когда речь зашла о мистере Деронде и Мэллинджерах, вдруг выяснилось, что мисс Гаскойн их знает, – поделилась новостью Кейт.

– Знаю не их самих, а о них, – поправила ее Анна, слегка порозовев от возбуждения: встреча с прелестной иудейкой, о которой довелось много слышать, стала для нее ярким впечатлением. – Но несколько месяцев назад моя кузина вышла замуж за племянника сэра Хьюго Мэллинджера, мистера Грандкорта.

– Вот! – воскликнула Мэб, сжав руки. – Я так и знала, что будет ужасно интересно. Значит, миссис Грандкорт, герцогиня Ван Дейка, ваша кузина?

– О да. На свадьбе я была подружкой невесты, – подтвердила Анна. – Наши мамы – родные сестры. В прошлом году они обе потеряли все свои деньги. Мой папа – священник, так что для нас почти ничего не изменилось. Только пришлось продать экипаж и отказаться от званых обедов. Но мне так даже больше нравится. А вот бедная тетя Дэвилоу очень пострадала и больше не могла жить рядом с нами, потому что, помимо Гвендолин, у нее еще четыре дочери. Но потом Гвендолин вышла замуж за мистера Грандкорта, и дела поправились. Ведь он так богат!

– Ах, до чего же интересно обнаруживать новые семейные связи! – воскликнула Мэб. – Это похоже на китайскую мозаику: узор складывается из отдельных кусочков. Я уверена, что из этого может получиться что-то чудесное, только не знаю, что именно.

– Боже мой, Мэб, но ведь семейное древо должно ветвиться, – возразила Эми. – Единственная разница в том, что некоторых людей мы уже знаем, а о ком-то узнаем только сейчас. Подобные открытия происходят каждый день.

– Умоляю, Эми, зачем ты объясняешь, что дважды два – четыре? – обиделась Мэб. – Мне прекрасно известно, что подобные открытия происходят каждый день. Не обращайте внимания, мисс Гаскойн. Продолжайте, пожалуйста. А мистер Деронда? Неужели вы никогда не встречались с мистером Дерондой? Не может быть!