Читаем Дама сердца полностью

Эбигейл потянула носом воздух и констатировала:

– Ты не пахнешь дешево. Наоборот, весьма дорого.

Лили легонько шлепнула ее, прогоняя.

– Моя сестра. – Эбигейл завела глаза к потолку, а потом снова устремила взгляд на Лили. – Герцогиня-тихоня.

Лили встала и повернулась, глядя, как кружится юбка вокруг ее ног.

– Приходится быть тихоней, когда за тобой пристально наблюдает столько людей. Я предпочитаю держаться в стороне.

– В самом деле?

– Наверное, – ответила Лили. – В последнее время я много думала об этом. Мне нравится наблюдать за другими. Но очень не нравится, когда другие наблюдают за мной. Рядом с Эджем я буду не одна.

Ей хотелось быть с герцогом. Быть с ним счастливой. Она не могла сдержать улыбку. Лишь один раз это ощущение счастья пошатнулось – когда она вспомнила опубликованные в прессе сплетни о его сводном брате. Но Эдж оставил эту историю в прошлом, и Лили заставила себя не думать об этом.

Она легко могла представить герцога, стоящего рядом с ней. Его плечи, в два раза шире ее плеч, и величественная поза, добавлявшая ему роста. Его глаза источали бы ледяную отстраненность, но она знала их мягкость. Рядом с ним, таким мужественным, сильным и суровым, ей не требовалось думать вообще ни о чем.

Он снова сделал бы ей предложение. И она бы уже не сомневалась. Она бы ответила «да».

Лили натянула перчатки, чувствуя, как внутри все бурлит от счастья. Она взяла с собой театральный бинокль, веер и конечно же носовой платок, который вряд ли бы ей сегодня потребовался.

Эдж ждал в гостиной с ее отцом. Он поднялся – контраст золотистого шелка его жилета, черной ткани его пальто и синевы его глаз заставил Лили позабыть обо всем на свете.

Сегодня она чувствовала себя герцогиней – и ощущала не тяжесть, как ожидала, а легкость и благородство. Шнуровка корсета не казалась тугой, а туфли были невесомыми как перышко.

Посмотрев на Эджа, Лили поняла, что он побрился перед самым выходом. Он, герцог, только что побрился ради выхода в свет с ней.

Отец настоял на том, что тоже будет присутствовать, и в глубине души Лили подозревала, что это имело отношение к хваленым инвестициям. Но ей было все равно.

Они подошли к герцогской карете, и Лили села внутрь.

По дороге присутствие герцога, должно быть, сказывалось на отце, который сидел, вытянувшись по струнке и одобрительно улыбаясь.

Карета ехала медленно, избегая ухабов. Возможно, дорога и не была настолько гладкой, просто так казалось Лили, потому что этот вечер был прекраснейшим в ее жизни.

Лили вышла из кареты, опершись на руку Эджворта, а потом он вложил ее ладонь в изгиб своего локтя. Если бы Лили не смотрела на Эджа так пристально, она не заметила бы, как он легонько подмигнул ей, прежде чем его лицо сковало привычной безучастной маской.

Они почти добрались до личной ложи герцога, когда щедро источавший гортанное очарование голос окликнул:

– Эджворт!

Он остановился, и взгляд Лили наткнулся на Женевьеву. Женевьеву, с ее губами в форме сердечек и написанным на лице несчастьем овдоветь в двадцать четыре года.

– Эдж! – снова окликнула она, подходя к нему, словно он не слышал в первый раз и не повернулся в ее направлении. Она назвала его тем же именем, что обычно использовали его близкие друзья и родные.

Рубиновый браслет скользнул по ее перчатке, когда она вскинула руку, чтобы на мгновение коснуться руки Эджа. Все такая же оживленная, Женевьева вдруг заметила Лили и ее отца, и ее темные глаза показались огромными на фоне идеального тона кожи.

– Женевьева, – произнес Эдж, поворачиваясь, чтобы включить в беседу Лили мистера Хайтауэра.

Эджворт повернул голову в сторону Женевьевы, и Лили успела заметить выражение его лица. Хотелось бы ей этого не видеть… Он приветствовал свою бывшую любовницу причудливой улыбкой, которую Лили прежде не наблюдала. Словно годы слетели с его лица, напомнив ей о мальчике, которого она встречала в саду.

Потом его глаза снова стали бесстрастными, герцог вернулся и поздоровался со спутником Женевьевы.

И не было никакой стены, за которую Лили могла бы спрятаться. Им представили мужчину, сопровождавшего Женевьеву. Он явно немало слышал об их семье, потому что уточнил:

– Младшая мисс Хайтауэр?

– Старшая, – легко сорвалось с ее губ.

– Моя старшая дочь, – вставил отец, и Лили почувствовала, как он подошел ближе. – Я никогда не был с ней в театре и решил, что самое время сделать это. Я слишком много работаю.

– Как и все мы, – подхватил спутник Женевьевы. – Но она настаивает, чтобы я выводил ее в свет.

Он искоса взглянул на Женевьеву, и ее щеки покраснели.

Она снова пошевелила рукой в перчатке, заставив браслет засверкать.

– Ты сам настаивал, что хочешь пойти со мной в театр сегодня вечером. – Женевьева обвила пальцами руку мужчины. – Разве нет?

– Конечно. – Он легонько покачал головой. – Я всегда настаиваю, когда речь идет о том, что тебе по душе.

Он с улыбкой взглянул на мужчин:

– Что ж, нам пора идти. Хотим занять свои места перед началом пьесы.

На то короткое мгновение, пока Женевьева прощалась с ним, губы Эджворта расслабились, а его глаза снова смягчились.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исторический роман (Центрполиграф)

Похожие книги