Дама сердца

– Фоксворти. Своей рукой. Я разом потеряла всю свою выдержку. Я была наедине с герцогом, и… я начала превращаться в маму. Как я всегда и боялась. Я такая же, как она. Я ударила Фоксворти.

Глаза Эбигейл округлились.

– Что он натворил?

– Я споткнулась рядом с ним, и он подхватил меня, но… я была потрясена, и, когда очнулась, меня обвивали его руки.

– Фокс? – Эбигейл втянула голову в плечи, как черепаха. – Ты уверена, что не перепутала их в темноте?

– Нет. Я пулей вылетела из двери. Наткнулась на него, отбросив назад, и, когда он поймал меня, я не ведала, что творю. Я была сама не своя. В коридоре было темно, и я просто среагировала. Как мама. Совершенно не подумав.

– Фокс такой милый!

Лили закатила глаза:

– Он несет полный вздор, встречается с тобой в темноте, питает чрезмерно нежные чувства к замужним леди, и единственное, что в нем терпимо, – это его улыбка и его красота, которыми он гордится настолько, что теряет всю свою привлекательность.

– Но эта улыбка… она великолепна.

– Еле заметная пронырливая ухмылка не должна тебя очаровывать.

Лили направилась за Эбигейл в ее комнату и села на кровать сестры, заметив, что кухонная книга по-прежнему лежит на тумбочке.

– Фокс красивый. Я могла бы целоваться с ним всю ночь, – выпалила Эбигейл.

– Боюсь оставлять тебя одну – вдруг ты тайком улизнешь обратно, чтобы увидеться с Фоксом, – отозвалась Лили.

– Нет. Ты боишься оставлять меня, потому что иначе сама бросишься обратно к дому его светлости, чтобы попросить его получше поцеловать твой ожог, – съехидничала сестра. – Я запомню эту уловку и при случае воспользуюсь ею. Держу пари, тогда я смогу получить предложение руки и сердца за какой-то час.

– Надеюсь, что так. Чем скорее я вручу заботы о тебе кому-нибудь другому и ты уедешь отсюда, тем счастливее я буду.

Взяв кулинарную книгу, Лили соскользнула с кровати, зажгла одну из ламп от другой и поставила ее на стол рядом с кроватью.

Эбигейл подошла к зеркалу и открыла свою шкатулку для драгоценностей. Вытащив оттуда ожерелье, она приподняла его перед собой.

– Возможно, мне стоит больше времени проводить с Фоксворти. – Она повернулась к сестре. – Он обворожителен.

– Вперед! – бросила ей Лили. – Губи себя.

Но, произнося эти слова, она смотрела в зеркало.

– Хотя ты права на его счет, – улыбнулась Эбигейл, восхищаясь своим отражением. – Фокс – распутник.

Она прижала ожерелье к себе, и Лили заметила, что это было ее украшение.

– Так о чем вы разговаривали с герцогом? – не унималась Эбигейл.

– Возможно, тебе стоит еще раз встретиться с Фоксворти, – сменила тему Лили. – Я вдруг подумала, что у него много замечательных качеств.

– Не уверена, что он – тот самый мой единственный. – Эбигейл приложила изумруды к шее. – Мне нравится Фоксворти, но я не чувствую с ним близости. Он осыпает комплиментами, но держится отстраненно – даже когда целует меня.

– Он должен вести себя именно так.

– На моем месте в его объятиях могла быть любая женщина, и он с таким же удовольствием целовал бы ее. Хотя он мне по-настоящему нравится. Но он напоминает один из твоих рецептов: блюдо получается вкусным, но есть его каждый день – увольте! – засмеялась Эбигейл. – Чем лучше мы с Фоксом узнаем друг друга, тем призрачнее кажутся наши шансы на брак.

– Может быть, вы слишком много думаете, вместо того чтобы следовать чувствам?

Эбигейл кивнула:

– Я не так эмоциональна, как ты. Согласись, мамины вспышки эмоций беспокоили тебя больше. И ты так следила за соблюдением приличий!

– Я не такая, как мама. Уж она-то о соблюдении приличий не заботилась.

– Тебе не нравилось это бурное выражение эмоций, но тебе это тоже свойственно, просто ты держишь эмоции внутри. Ты всегда расстраивалась больше меня. Пресловутый апельсиновый бисквит позабавил бы меня, а потом я благополучно забыла бы о нем. Ты – другая.

– Я не такая, как мама, – повторила Лили.

– Прекрасно. Ты не такая, как она. Только я всегда могла заснуть после ссор родителей. Ты же пыталась успокоить маму, и, сказать по правде, напрасно. Ты и сама это понимала, но не могла вести себя иначе, ведь ты считала, будто обязана это делать.

Эбигейл ошибалась. Лили знала, что не пошла в мать. Как, впрочем, знала и то, что ни разу в жизни не отвешивала пощечин. Никому. Никогда. Но стоило герцогу проявить нежность, как самообладание покинуло ее. Увидев Фокса, она взорвалась от гнева.

А потом наверняка начала бы швыряться вещами…

Эбигейл улыбнулась:

– Не стоит так беспокоиться. Это занятно – у нас обеих были романы с пэрами. Можем как-нибудь мимоходом похвастать, что я разбила сердце Фоксворти, будущего графа, а ты разбила сердце герцога. Мы с удовольствием будем вспоминать об этом.

– Нет. – Лили встала, взяла украшение из рук сестры и, жестом попросив Эбигейл повернуться лицом к зеркалу, застегнула на ней ожерелье. – Я не хочу над этим шутить. Это ужасно. Я такая же, как мама. Рядом с герцогом я ощущаю себя именно так. Я слаба и ненавижу это. Из-за него я теряю разум.

Эбигейл покружилась перед зеркалом, и ее глаза засверкали.