– Ай-ай-ай… Кровотечение прекратилось? Хорошо, давайте ее перегрузим… Мисс Берг? Я доктор Оливи. – Она протянула мне руку. – Не беспокойтесь за свою собачку. Я стажировалась на Сибири. Все, что касается живого, починим.
Для специалиста по киборгам доктор Оливи выглядела несерьезно. Наверное, как и я для капитана тактической разведки.
Еще через час Василису положили на операционный стол. Доктор Оливи сняла повязки, не обращая внимания на попискивание собаки, осмотрела.
– Мисс Берг, мне очень жаль, но просто зашить не получится. Разумеется, мы справимся, но придется дать собаке наркоз.
– Я не знаю, как она перенесет его.
– Нормально, куда лучше, чем боль. Киборги не обращают внимания на разовую резкую боль, но постоянная, протяженная, со всплесками выводит их из себя. Операция займет сорок минут, и еще через два часа вы сможете забрать собаку. Если хотите, оставьте ее до завтрашнего дня, или мы доставим ее домой. Или подождите здесь, у нас есть помещение для владельцев.
– Я должна быть рядом. Вот пульт управления, и он настроен на меня.
– Когда дадут наркоз, в нем отпадет необходимость. Впрочем, можете убедиться сами. А через два часа вы разбудите собаку, когда будете забирать ее.
Я честно проводила собаку в сон. Глядела, как она уплывает, и вспоминала ядовитые слова Ады: чем пафоснее горе, тем большая подлость за ним кроется. Ну, подлость не подлость, а вот предательницей я себя чувствовала. Собаки тоже имеют право на самозащиту. Даже если они киборги. А я лишила Василису этого права. Если она не выйдет из наркоза… Виновата даже не Ада. Виновата я.
Чтобы отвлечься от самоедства, я прошла в комнату ожидания. Кроме меня, там коротал время старичок с кошачьей корзинкой. Мы обменялись несколькими вежливыми фразами, после чего старичок вернулся к своему чтению с наладонного монитора, а я надела сбрую и принялась тщательно, посекундно изучать запись разговора с Адой. Меня не оставляло ощущение, что Ада либо сказала лишнее, либо не сказала чего-то важного. В ее угрозах не было цельности. Так мог бы угрожать полуграмотный бандит. Но не хоббит. Может, Ада не так уж плоха? И даже в безвыходной ситуации ухитрилась подать мне некий зашифрованный сигнал?
Я прослушала запись три раза. Потом сняла сбрую, откинула голову на высокую спинку кресла и закрыла глаза. После третьего прослушивания я окончательно запуталась. Я не поняла, что именно Ада пыталась сказать. Все глушили ее интонации. Интонации были настоящими. Интонации, мимика, жесты. Она действительно ненавидела. Меня. Всех. Ни капельки тепла к своему жениху. И вообще ей не хотелось идти за него. Она с удовольствием напилась бы в стельку и уснула на столе в том кафе. Наверное, этого ей хотелось больше всего на свете. У нее даже страха не осталось. Все утонуло в бессильной ненависти. Похоже, она не только алкоголем увлекалась. Еще наркотиками.
Где, когда она сломалась? Я помнила ее на втором курсе. Она ходила горделивая, на меня поглядывала свысока. Может быть, и вправду тогда спала с Максом. Ерунда какая: с ним кто только не спал. Он все женские коттеджи Военного университета обошел. И ладно бы только Военного. Когда я училась на третьем, у него случился кратковременный роман с Алишей Бетар. Красивая из них получилась бы пара. Роман не мешал Максу ревновать меня к каждому столбу. А Алиша быстро отрезвела. Я помнила тот наш с ней разговор, после которого мы и стали подругами. Он случился под Рождество, мы сидели в «Ладье» и чувствовали себя взрослыми мудрыми женщинами. Почему-то я лучше всего запомнила, что мы с ней в качестве символа нашей взрослости взяли по бокалу шампанского, но обе не притронулись к спиртному.