Дама с собачкой

– Правда, так заметно?

Кэрол величественно кивнула.

– Слушай, а чего ты, в самом деле?.. Давно бы разложил ее, раз такой каприз.

Маккинби сделал вид, что не слышит.

– Понятно, – Кэрол ехидно рассмеялась, – это не каприз, а большая и настоящая любовь. Ах, как мой дедушка огорчится! У тебя шансы-то повыше, чем у него.

– А Дик так и не угомонился до сих пор?

– Не-а. Единственная женщина, которая его бросила. Представь, как он уважает ее. Зандер, а начистоту: что в ней такого особенного?

Маккинби подумал и пожал плечами:

– Не знаю.

– Ну что, ты сам не разобрался?

– Нет. Мне плохо, когда ее нет, и хорошо, когда она есть.

– И когда ты понял?

– Сразу.

– С первого взгляда? – поддела Кэрол.

– Ну да.

Она растеряла кураж. Пришла ее очередь покашливать в кулак.

– Ладно Фиона – я ей сказала, что ты безнадежен. Я даже сомневаюсь, что ты, укладывая в постель очередную вертихвостку, видишь именно ее, а не воображаешь на ее месте свою Деллу. Ты либо никогда больше не женишься, либо женишься на ней. Почему до сих пор не женился, не знаю, может, надеешься Скотта Старшего взять измором и добиться разрешения на явно неравный брак. Что такое твой дед, я отлично помню, иллюзий не имею и никому не советую. Еще вопрос, кому меньше повезло с родственниками, мне или тебе. А тебе даром не нужны проблемы. Кстати, я Фионе сказала, чтоб она особо губешки-то не раскатывала: с точки зрения твоего деда, разницы между ней и Деллой ну ровным счетом никакой. Делла еще и предпочтительней покажется, зуб даю. У вас же в традициях отобрать жену у Берга. Так что в этом смысле ты вполне следуешь семейному примеру. Фиона взвилась, конечно. Ну как же, она офигеть какая достойная цаца, ей весь мир что-то должен. Еще и красавицей себя считает.

– Н-да?

– Вот именно. И она мне заявила, что добьется этого брака. А твою секретаршу уберет, если понадобится – то в прямом смысле.

– Это она конкретно тебе сказала?

– Да. Я считаю, это просто неприлично. Мерзавку надо поставить на место. На ее истинное место. Так что там, я слыхала, следствие началось? С удовольствием выступлю свидетелем.

– Ты серьезно?

– А кто мне запретит? Дедуля? Ха-ха. Давай оформляй меня, великий инквизитор.

Маккинби включил запись. Кэрол, явно наслаждаясь, надиктовала показания. В процессе она все чаще прикладывалась к бокалу и через час заметно опьянела.

– Вызвать тебе такси? – предложил Маккинби.

– Ну вот еще! Я сейчас еще выпью и поеду в клуб. Там та-акая новенькая певичка! И не смотри на меня. Я взрослая женщина, была замужем, имею дочь, которая любит пауков и разводит тараканов. Мне – можно!

Когда Маккинби все-таки выпроводил Кэрол, то почувствовал себя опустошенным. Так было всегда. Она болтала вроде бы и немного, но бессмысленно, прыгая с темы на тему, меняя тональность речи. О том, чтобы работать после общения с ней, нельзя было и подумать. Маккинби решил хотя бы полчасика подремать, тем более что утром поднялся слишком рано.

Через час он вернулся в кабинет с мыслью, что лучше бы и не засыпал.

* * *

Я обошла дом и посмотрела на окна. В спальне Августа горел свет. В пять утра. В это время он либо спит, либо кувыркается с очередной подружкой. Что ж, пока меня нет и домашние ссоры исключены по определению, парень отрывается. Вот бедолага Август: вынужден прятаться от собственного ассистента.

Свет горел и в кабинете: наверное, Август забыл его выключить. Я распахнула садовые двери и на цыпочках прокралась внутрь. Надо зайти в кабинет – поставить Мэри Энн на место, написать записку Августу, что я вернулась, а то он с утра наступит на меня в кухне и будет икать от неожиданности. И свет выключить, конечно.

Я вошла в кабинет и застыла. Положив голову на руки, за своим рабочим столом мирно спал Август. Я бесшумно поставила Мэри Энн, подкралась к клиентскому креслу и села. Смотрела на него и улыбалась. Подумала, что не надо записок, я передвину Мэри Энн так, чтобы он увидел ее, едва подняв голову. Поймет.

Август пошевелился, сделал попытку выпрямиться, но не справился с задачей. Распахнул сонные глаза, уставился на меня. Опустил подбородок на руки. На лбу у него отпечаталось красное пятно.

– О, мой верный хоббит, – внятно произнес Август.

Помолчал, подумал и добавил:

– Мой маленький верный хоббит. Пришел мой верный хоббит и принес в клювике планету. Раньше носил лопаты, теперь планеты. Я скучал без тебя. Где тебя носило?!

– Сам меня в отпуск отправил.

– Отпуск… а мне тут каково, ты подумала? Не нужны мне эти планеты, мне ты нужна… – Спохватился, прижал пальцы к губам: – Ничего не скажу. Ты, конечно, мне только снишься. Но тогда я тоже думал, что брежу. Спасибо, больше ничего не скажу. Даже во сне. Перебьешься. Бросила меня… Офелия, будь человеком – возвращайся. Честное слово, мне так тухло одному.

Я слушала его болтовню и улыбалась.

– Ты чего в кабинете уснул?

– Да? В кабинете? Нехорошо, нехорошо… Ай-ай-ай, как неприлично. Сейчас. Пойду в кровать. Офелия, отведи меня куда-нибудь, только не туда. Не могу. Мне там страшно.

– Пойдем, – сказала я и взяла его за запястье.