Дальше живите сами

— Да уж, купи, — откликается она и поворачивается ко мне лицом. — Мы так и не поговорили о тебе, Джад. Ты как, справляешься?

— Вполне. — Я стремлюсь поскорее закончить разговор — и по эмоциональным, и по чисто физиологическим причинам. — Вот эта пробка.

Я тянусь через плечо Элис, чтобы включить свет. Но он не загорается. Наоборот, сверху раздается вопль Пола:

— Какого рожна? Кто балуется с предохранителями?

Элис хихикает и, повернувшись к щитку, исправляет мою ошибку.

— Пол всегда заполняет зарплатную ведомость, сидя на толчке.

— Мудро. Два больших дела одним махом.

Она смеется и нажимает оранжевую кнопку. На этот раз выбор верен.

— Да будет свет, — говорит она.

— И стал свет.

— Джад, послушай… — Элис снова поворачивается ко мне. — Тебе сейчас нелегко, а твое семейство большой отзывчивостью, скажем так, не отличается. Если захочешь поговорить, помни — мы с тобой друзья. И друзьями стали много раньше, чем родственниками.

— Спасибо, Элис. Я помню.

Она порывается еще что-то добавить, но потом просто кивает и целует меня в щеку. Я наклоняюсь чуть вперед: не столько чтобы подставить щеку, сколько чтобы избежать случайного контакта ниже пояса, поскольку член — в полной боевой готовности… Эх, мне бы его жизнелюбие… И твердость.

9:37

Завтрак подан. Естественно, на соседских блюдах. Стараниями родительских друзей выпечка продолжает поступать ежедневно, а сортирует поступления Линда, которая каждое утро открывает дверь своим ключом и принимается хозяйничать. Сегодня зашел и Хорри — он задумчиво пьет кофе и украдкой, из-за кружки, поглядывает на Венди. На его футболке написано: Ты — урод, но прикольный. Его тугие мышцы распирают майку — мне о таких остается только мечтать. Трейси мажет маслом бублик для Филиппа, а Филипп наливает сливки ей в кофе, и они улыбаются друг другу так нестерпимо, что я отвожу глаза. Судя по всему, залп из трех орудий — Челси, Жанель и Келли — прошел без серьезных последствий. Венди кормит дочку из бутылочки, а Барри жует кекс и читает «Уолл-стрит джорнэл». Райана и Коула за столом нет, они на кухне смотрят мультики. Мама тоже на кухне, вместе с Линдой — разбираются с очередными подношениями. Надо же, умер один еврей, а еды подвалило — хоть самолет снаряжай для голодающих Африки. Элис мажет обезжиренную сырковую массу на рисовый крекер, а Пол подле нее жует пончик в шоколадной глазури. Пол сидит почти во главе стола. Почти — потому что там еще папин стул, который, по традиции, никто не занимает.

Едят все молча. Заговорить никто не отваживается.

— Послушайте, — начинает Пол. — Надо бы обсудить, что будет с Точкой.

Папино слово. Это он называл свой бизнес Точкой. Не магазином, не компанией, а просто Точкой. «Еду на Точку», — говорил он. Или: «Мы взяли на Точку новую продавщицу». Видимо, Пол перенял у отца это словечко. Элис поднимает глаза, и я чувствую, как она напряжена, как сопереживает мужу. Эта женщина замужем. И стоит за мужа горой. Она знает все, что он сейчас скажет.

— Что именно обсудить? — спрашивает Филипп.

— В какой-то момент к нам зайдет Барни, изложит папино завещание в деталях, но кое-что я хочу объяснить заранее. Половину бизнеса отец оставил мне. Вторая половина принадлежит теперь Венди, Джаду и Филиппу, в равных долях. То есть каждый из вас отныне владеет одной шестой дела, которое за последние три года не принесло ни цента прибыли. Так что на доходы надеяться нечего. Барни попросит банк оценить ваши доли, и затем я выкуплю их у вас по рыночной стоимости. Возможно — это зависит от результатов оценки — я не смогу набрать нужную сумму сразу, и надеюсь, вы мне дадите некоторую отсрочку.

— Ну а по самым грубым прикидкам, на сколько потянет одна шестая? — спрашивает Филипп. — Какова цена вопроса?

— А как же мама? — спрашивает Венди. — Разве ей ничего не причитается?

— Маме причитается отцовская страховка и пенсия, так что — с учетом ее гонораров — она более чем обеспечена, по гроб жизни, — отвечает Пол. — Я понимаю, вы все наверняка ожидали, что отец оставит нам куда больше. К сожалению, практически все его состояние вложено в дело, причем дело сейчас не в лучшем виде. Ну, разумеется, есть еще дом. Его оценивают примерно в миллион. Отец передал дом в управление трастовой компании. Когда мама его продаст, каждый из нас получит кругленькую сумму.

— Я не собираюсь продавать дом, — откликается мать с порога кухни.

— Естественно, не сейчас.

— Никогда. И не рассчитывайте. Мне только шестьдесят три года.

— Я просто имел в виду, что…

— Я знаю, что ты имел в виду. Ты хочешь вскрыть полы и поискать тайник. Так вперед, не стесняйся! Но насчет дома не обольщайтесь. Я намерена в этом доме умереть. Причем не завтра.

— Мама, успокойся, — говорит Пол, обменявшись с Элис встревоженным взглядом. — Будем считать, что я ничего не говорил.

Мать снова открывает рот, но сзади подходит Линда и кладет руку ей на плечо:

— Хилл, он не имел в виду ничего плохого.

— Это наш дом! — не унимается мать.

— Я знаю, знаю. Успокойся. — Линда уводит ее на кухню.