Дальше фронта

— Я, конечно, довольно средний специалист в практической невропатологии, — несколько скромничая, докладывал Чекменеву Максим, — но у нас есть возможность консультироваться с настоящими светилами. Из тех, кто имеет нужные допуски. И мы пришли к одинаковым выводам. Здесь, в Москве, появились люди, умеющие проделывать с человеческим мозгом такие вещи, которые еще вчера показались бы мне невероятными…

— Поконкретнее, пожалуйста, — мрачно бросил генерал, настроение которого и так находилось на уровне точки замерзания. Сюрпризы сыпались на него один за другим, причем сюрпризы, отнюдь не вызывающие радостных эмоций.

Нет, по большому счету все складывалось самым удачным образом. Дело его жизни близилось к завершению, до коронации Олега Константиновича оставался буквально один шаг. В Польше тоже не о чем волноваться, руководство операцией окончательно перешло в руки военных, Чекменеву можно спокойно умывать руки.

Но почти безоблачный небосвод несколько омрачался по краям горизонта. Просматривалась там пара тучек, вроде бы совсем незначительных. Беда только в том, что Игорь Викторович хорошо знал, как часто такие вот тучки бывают предвестниками тайфунов, торнадо, прочих атмосферных катаклизмов.

— Дело в том, что любое гипнотическое воздействие в принципе легко распознается, да и невозможно внушить нормальному человеку достаточно сложную поведенческую схему, тем более криминального характера. Что неоднократно наблюдалось в эксперименте. К примеру, лично я на занятиях несколько раз, в подтверждение этого тезиса, просил загипнотизированную студентку вообразить себя стриптизеркой и догола обнажиться перед аудиторий. Получилось лишь единожды, в остальных случаях испытуемая просыпалась или с ней случалась истерика. Что же говорить о большем…

Здесь же мы столкнулись с невероятным. Восемь человек сразу получили одинаковое, многоходовое, тщательно детализированное задание, рассчитанное на длительный срок. Замысел его преступен по любым меркам, а никто из объектов ни в какой противоправной деятельности ранее не замечен. То есть, я повторяю, с точки зрения современного уровня медицины это необъяснимо.

— Однако случилось. Значит?

— Значит, существуют люди, владеющие соответствующими методиками. И, возможно, использующие неизвестную нам аппаратуру.

— А что покойники? Вы от них что-нибудь узнали?

— От них и узнали. Постный по-прежнему пустой. Ничего не знает, ничего не помнит. У некробионтов, по каким-то, им присущим особенностям, гипнотический блок снялся сразу после смерти, и они достаточно подробно сообщили нам поразительные вещи.

Оказывается, с момента перепрограммирования в каждом из участников покушения на князя сосуществовали как бы две личности. Одна — подлинная, отвечавшая за, так сказать, маскировку другой, внушенной. То есть вели себя эти люди как обычные охотники, заподозрить их в чем-то было невозможно. Да они и сами о своих преступных замыслах не догадывались.

Лишь когда вышли в заданную точку, включилась вторая, имеющая необходимые навыки, план-задание, а главное — мотивацию. Великий князь превратился в личного врага, я бы сказал — кровника, захватить которого в плен, а в случае невозможности — уничтожить следует любой ценой. Даже — ценой собственной жизни…

— А причина? Должна же быть причина кровной мести. Она была как-то замотивирована?

— Этого установить не удалось. Они просто не знают. Видимо, используемые методики позволяют внедрять доминирующий императив без его логического подкрепления. Помните Портоса? «А я дерусь просто потому, что дерусь!». Так и здесь. Я его убиваю потому, что его необходимо убить.

— Да, страшненькую историю вы мне рассказали. Это же значит что? В любой момент могут появиться такие точно, с каким угодно заданием, и до последней секунды мы ничего не будем знать и подозревать? Да, подождите, — вдруг вскинулся Чекменев, — вы что же, покойников сюда вытащили?

— Да вы что? Как можно, Игорь Викторович! Там мы с ними работаем, на нашей базе, но там…

— Хорошо. Вы, Тарханов, можете что-нибудь добавить?

— Так точно, Игорь Викторович. Мы прошерстили все их контакты и связи, допросили егеря, только что по бревнышку не разобрали лесной кордон. Там — чисто. Незнакомые егерю люди не появлялись, охотники на самом деле прибыли по предварительной договоренности, вели себя нормально. Но вот тут начинается интересное.

Как всегда, обсудили план охоты, наметили маршрут, расположение номеров. Сели обедать, выпили. После этого в ближайшие полчаса поведение их разительным образом изменилось. Егерь человек наблюдательный, и уж как на кого действует стакан водки — знает.

— А почему они вдруг вообще стали пить до охоты? Обычно всегда пьют после?