Далеко от неба

К полудню во дворе необустроенной и все еще неосвященной церкви на неизвестно кем назначенное отпевание Григория Кандеева стал собираться народ. Подходили и подходили, подтягивались со всех улиц, проулков и даже отшибов. Довольно большой церковный двор скоро заполнился почти до отказа. Даже на поскотине за временной оградой переминались и переговаривались небольшие группки любопытных. Собравшиеся почти не отрывали глаз от крыльца, на котором на принесенных кем-то табуретках — гроб, а за ним, рядом с входными церковными дверями, стоял всем хорошо знакомый сейф из кабинета начальника коопзверпромхоза. Рядом с сейфом, с карабином в руках, словно часовой, стоял Тельминов, время от времени загадочно чему-то улыбаясь. На гроб старались не смотреть, но на сейф почти все таращились со страхом, любопытством и недоумением. А кое-кто, подогреваемый носившимися слухами, явно приготавливался к любым, даже самым непредсказуемым, событиям. Слухи, они на то и слухи — о чем только ни было переговорено в поселке за последние часы. Подогревало и непонятное отсутствие местного «олигархического» командно-управленческого состава и исчезнувших вместе с ними приезжих, чья «шикарная тачка» третьи сутки сиротливо простаивала у входных дверей конторы коопзверпромхоза.

К несуществующим пока еще воротам церковного двора неожиданно подъехал старенький милицейский уазик, из которого друг за другом выбрались отец Андрей, Надежда Домнич, Любаша, Олег и Аграфена Иннокентьевна. Следом подрулил на своем тракторишке бывший Серуня, а теперь уже полноценный Сергей Афанасьевич Бурыкин. Отец Андрей и Надежда сразу направились через расступавшуюся перед ними толпу к крыльцу, остальные пока поотстали, затерялись за спинами толпившихся. На отце Андрее не было на сей раз никакого церковного облачения, в руках никакой церковной атрибутики. Надежда была в своей милицейской форме. Толпа сначала глухо загудела, но затем, ошеломленная происходящим, стихла и напряглась в ожидании неизвестно чего. И только с поскотины раздался чей-то пропитой голос, судя по всему, хорошо знакомый многим из собравшихся:

— Требуем высказываться погромче, нам тут не слыхать. Да и видать плохо.

На голос недовольно зашикали, а один из мужиков даже недвусмысленно пригрозил:

— Еще раз вякнешь, заместо Гришки в гроб положим!

Первой заговорила Надежда. В зароптавшей было, но потом почти сразу примолкшей толпе ее было очень даже хорошо всем слышно:

— Родственникам и сопереживающим знакомым, если таковые имеются, просьба и даже, если хотите, приказ: незамедлительно вынести отсюда и отвезти на кладбище гроб с телом гражданина Кандеева. Следственные органы полностью выяснили причину и виновных его гибели. Отец Андрей еще утром произвел соответствующий обряд. Поэтому не будем затягивать время, покойнику давно пора туда, где он и должен теперь находиться. Транспорт администрация предоставляет. Прошу не задерживаться.

Несколько мужиков и родственников протолкались к гробу, закрыли его и понесли к воротам.

— А поминки? — раздался с поскотины все тот же голос.

— Желающим за свой счет. Советую поспешить. Интересного кина по этому поводу показывать не будем. Мы собрали вас совсем по другому поводу.

В наступившей тишине было хорошо слышно, как отъезжает трактор, увозящий прицеп с гробом и двумя якобы родственниками. Уже на ходу к ним заскочил выпендривавшийся на поскотине мужичишка.

— А кто его все-таки? — спросил стоявший в первом ряду зоотехник Базулин.

— Обо всем будет сообщено по окончании следствия. Ну а касаемо не только данного вопроса, но и всей нашей дальнейшей жизни расскажет отец Андрей, настоятель нашей новой, вот этой самой все еще не открытой церкви. Только хочу сразу оговориться — если он захочет стать ее настоятелем. Пока у нас складывается впечатление, что вам эта церковь не нужна.

— У кого это «у вас»? — снова встрял зоотехник и оглянулся на толпу, ожидая поддержки.

— У нас. Кому больше не хочется жить так, как мы живем. Отец Андрей, говорите.

Отец Андрей, который до этого все время стоял, низко опустив голову, выпрямился, перекрестился и заговорил. Сначала негромко. Толпа стала подтягиваться ближе. Скоро его голос стал слышен каждому:

— Я недавно узнал, что в вашем поселке, оказывается, никогда не было церкви. Даже часовни не было. До революции руки не доходили, радетелей не было. После революции — категорический запрет, верующим — гонения. И вот теперь… Теперь, как мне кажется, настала пора задуматься и попытаться понять, во что превратилась и превращается наша сегодняшняя жизнь. Не хочу сказать, что это только потому, что вы забыли о Боге. Не всем, но многим из вас он мешал жить так, как вы жили. Вам легче было думать, что его совсем нет. А если его нет, то можно поступать так, как мне хочется. Не оглядываясь, не мучаясь совестью, не обращая внимания на женские и детские слезы, насмехаясь над слабыми и склоняясь перед теми, кто сильнее, у кого больше денег.

— Не все такие! — не выдержав нарастающего напряжения, крикнул кто-то.