Далекий след императора

   — Сказал, а знаешь, что он ответил?

   — Нет.

   — Что без тебя с места не сдвинется.

Впервые на лице Егора засветилась жизнь.

   — Передай ему, что я прошу его, как брата, как друга, пусть не смотрит на меня, а спасает себя, свою прелестную Айни, детей. А мне... всё равно! — махнул он рукой.

Осип за подбородок поднял его голову.

   — Ты чё это, парень, расквасился хуже бабы? А ну бери себя в руки! Дорога жизни ровной не быват. Не спасёшь себя, пропадёт и Камбила. И етот грех падёт на твою душу. На-ка, держи! — он протянул ему увесистый кисет.

Но Егор отвёл его руку:

   — Не надо, боярин!

   — Надо! — и сунул кисет ему за пазуху.

От Егора боярин, покружив по городу, поехал к посаднику. Фёдор сказался занятым, на что служке посадника боярин твёрдо ответил:

   — Я дождусь, когда он освободится, — и уверенно уселся в полуразваленное кресло.

Когда Осип зашёл наконец-то к Даниловичу, то не узнал его. Уж больно уверенно он выглядел. Осипа провести было трудно. Он понял: получил во всём поддержку бояр. «Ну, посмотрим». Осип сел без приглашения, развалясь по-хозяйски, всем своим видом показывая, что он с ним на равных, может поменяться и местами. Это раздражающе подействовало на Даниловича: «Чёрт его знает, — подумал он, — Новгород наполнен московским войском, и на чьей стороне в случае чего окажется Иван, трудно сказать. Уж больно свободно этот боярин себя чувствует».

   — Разобрался? — мягким голосом спросил Фёдор.

Осип кивнул.

   — Нужны свидетели! — продолжал посадник, торжествуя.

   — Они есть!

Эти слова ошарашили Фёдора.

   — Хто? — не выдержал он.

   — Ты знаешь.

Видно было, как тот заёрзал в кресле.

   — Я думаю, верить... этому... э...

   — Камбиле, — подсказал Осип.

   — Почему он берёт на себя это убийство?

   — Вынужденное убийство, — поправил Осип, не спуская глаз с Фёдора, — и к тому же Марфа была моей. Как она оказалась в той далёкой деревеньке, хто без мойво ведома, мог ето сделать?

Но тот нашёлся:

   — Дворянинцев был для неё прекрасным женихом. Сам видный, богатый, боярин. Да за него любая бы пошла с радостью. А кто была эта девка? Сам же сказал: «Моя».

   — Вот именно! — боярин поддел поближе. — Хто спросил меня?

Фёдор только моргал глазами:

   — Ну уж не совсем твоя. Она чё, рабыня? — стал он отбиваться.

Осип приподнялся и грудью лёг на стол:

   — А ты знашь, сколь её семья мне должна? А хто будет отрабатывать? Може, ты?

Он так приблизился к нему, что стал дышать прямо посаднику в лицо. Фёдор вынужден был отстраниться. И вдруг посадник поднялся; опираясь о стол, заговорил:

   — Этот «герой» убил боярина. Да это разбой, весь на...

   — Остынь, боярин! — осадил Осип Фёдора. — Не гоже посаднику мстить человеку, вина которого в том, чё он могет тя... — и сделал щелчок пальцами, показывая этим, что тот может лишиться своего звания.

Осип, вероятно, решил добить растерявшегося посадника и тихо проговорил:

   — Тама был ещё свидетель: батюшка.

Фёдор побледнел:

   — Где он?

Осип усмехнулся:

   — Ты много бы дал, чтобы об етом узнать, не узнаешь!

   — Мне не надо узнавать. А вот твой прусс — предатель. Он предал интересы города. Тож будешь защищать?

   — Я етого не слыхивал. И те советую об етом молчать. Хто подтвердит твои надуманные бредни? Иль ты хоть, чтоб князь Иван стал разбираться? Ты хоть оскорбить великого князя? Вспомни, как вы уже раз ползали перед ним.

   — Не вы, а мы, — вставил Фёдор, показывая тем самым, что тот был с ними.

Но Осип не обратил на это внимания и продолжил:

   — Я думаю, на этот раз етим не ограничиться. Так что советую: Егора отпустить, а о Камбиле... забыть.

Осип поднялся и неторопливо направился к двери.

Оставшись один, Фёдор схватился за голову: «Как ни крути, Осип прав. Чё-то ране я об етом не подумал? Тронь этого Егора или прусса... и тогда беда». Посадник не находил себе места. Сколько он ни метался по посаднической, ничего хорошего придумать не мог. Так и ушёл домой, говоря, что утро вечера мудреней.

Но и утром Фёдор так ни на что и не решился. Да и посоветоваться было не с кем. Как на грех, никто не приходил. Фёдор уже думал сам съездить к кому-либо из бояр, как в дверях показалась голова Григория Ляпы.

   — Заходи! — обрадовался Фёдор.

Ляпа зашёл. Его лицо так и лоснилось от довольства.

   — Чему рад? — грубовато спросил посадник.

   — Да... русские закупили у мня всю соль, а сами уходють.

   — Как уходють? — подскочил Фёдор.

   — А так! Войска возвращаются к себе.

   — Подожди! — крикнул Фёдор и выскочил из помещения.

«А чё же князь ничего не сказал?» — зло подумав Фёдор и неторопливо пошёл дальше.

Но тут подбежал к нему служка.

   — Тя ждёт князь Иван!

   — Вот те раз! — вырвалось у посадника.

Когда запыхавшийся посадник подбежал к дому, то увидел там множество всадников. Кто-то узнал его и не без издёвки крикнул:

   — Беги, посадник, к себе... А то князь рассердится.

Проводил за околицу князя, который объяснил причину своего ухода:

   — Магнус Орешек взял. Сейчас проливать лишнюю кровь мы не будем. Что дальше делать, зима покажет.

Фёдор возвращался к себе, а в голове стучало: «Магнус взял Орешек. Значит, скоро объявится Оницифер. Русские ушли, Оницифера нет. Надо судить! Скорее надо судить!» Весь день у него прошёл комом. Кто-то спросил его: