Далёкий край

- Э-э! Вон и сам шаман куда-то едет! Кто-то везет его. Наверно, едет хоронить... Или лечить...

Лодка шамана как-то сразу оказалась вблизи Удоги. Она мчится быстро. Гребут десять гребцов. Удога упал в своей оморочке ниц. Но подглядывает.

Видно лицо шамана. Он почти слепой, сухой, с седыми косматыми волосами, в богатом халате и со множеством серебряных браслетов на руках. Держит шаманскую палку с резьбой. Его лодка проходит. Поехал куда-то... Не туда, куда девушка. И не в нашу деревню. К устью Горюна едет...

Удога поднял голову.

"Шаман уехал!"

Сразу две встречи: хорошая и плохая...

Он опять налег на весло и разогнал оморочку. День такой ясный, чистый, на душе весело. Удога улыбается.

"Кто такая и откуда?" - запел Удога.

Ханина-ранина...

Ты прекрасна и светла,

Ханина-ранина...

Отец ждет! - удар весла.

Мама ждет! - удар весла.

Брат ждет! - удар весла.

Вот и деревня, своя деревня. Удога подъезжает к берегу и пристает к пескам. На вешалах множество жердей, унизанных рядами распластованной красной рыбы. На корчагах и на жердях растянуты невода.

Онда - небольшое стойбище. Десятка два глинобитных зимников* приютилось у подно-жья невысокого прибрежного хребта. Сразу за селением начинается дремучая тайга.

* Зимник - зимнее жилище, бревенчатое или глинобитное, с очагом, дымоход которого проходит под каном - лежанкой вдоль стен зимника - и оканчивается деревянной трубой, поставленной отдельно от дома. Летнее жилище - "летник" - делалось из бересты.

Напротив Онда, посредине реки, протянулся другой высокий остров, заросший ветлами, ильмами, осинами, кустарниками и краснолесьем. Летом на острове белеют берестяные балага-ны рыбаков. На зиму ондинцы возвращаются в стойбище, оставляют там женщин с малыми детьми, немощных стариков, а сами отправляются в тайгу.

Бегут радостные собаки. За ними идет отец Удоги - Ла. Он с медной трубкой в зубах, в коротком светло-коричневом халатике из рыбьей кожи. Лицо его темнее халата, а волосы седые.

Удога целует его в обе щеки.

Подходит мать Ойга. У нее кольчатые серьги в отвислых больших ушах, плоский нос. Сын целует ее.

Подбегает брат Пыжу. Удога снова целуется. Пыжу смеется, что-то шепчет ему на ухо.

- Ты набил хорошей рыбы! - удивленно говорит отец, заглядывая в лодку. Там лежит громадный таймень. - На Горюне был?.. На той стороне?

Удога поворачивается и молча идет домой.

Пыжу догоняет брата, хватает его за плечо, за шею, смеется, прыгает, толкает в спину.

Ойга берет из лодки тайменя.

Вечер у очага. Отец сидит на кане у маленького столика, поджав босые ноги так, что видны толстые черные пятки.

Все едят рыбу. Удога печален.

- Что с тобой, сынок? - спрашивает Ойга. - Ты совсем плохо ешь... Она гладит сына по голове,

Удога молчит.

Ла отрезает длинный ломоть рыбы и, втягивая ее в рот, быстро заглатывает.

Пыжу сосет рыбью голову и с любопытством таращит глаза на брата.

Удога облизывает пальцы, встает с кана, как бы не зная, что делать.

Ойга, показывая головой, пошла быстро на улицу. Ла и Пыжу чавкают у стола. Удога залез на кан и улегся. Отец все съел и вытер рот рукавом.

- Что ты, парень, все молчишь? - спрашивает он Удогу. - Наверно, проглотил что-нибудь дурное? Не чертенята ли залезли тебе в глотку?

Ойга вносит охапку хвороста.

- Ночь сегодня будет прохладная.

Вбежали собаки.

Удога вдруг поднялся резко. Собаки кинулись к нему. Одна положила ему лапы на плечи и норовила лизнуть в лицо, словно жалела и хотела спросить, что с ним.

- Я хочу жениться, отец! - поглаживая собаку, говорит Удога.

- Что? - подскочил от удивления старый Ла. Он отодвинул столик и схватил рубашку.

- Да, я сегодня увидел девушку и хочу на ней жениться.

Пыжу расхохотался.

- Э-э, парень, какая дурь у тебя в голове, - говорит Ла. - Пора собираться на охоту. Ты знаешь закон: идешь на охоту - не думай про баб и девок: удачи не будет. Это запомни на всю жизнь... Да у нас и выкуп за невесту заплатить нечем.

- Отец! - воскликнул Удога. - Эту девушку я сегодня на мели видел, помог ей сдвинуть лодку.

Ла надел рубаху. Пыжу бросил рыбью голову.

- А ты знаешь, кто она? Кто она, откуда?.. Ты знаешь? - спрашивает отец с досадой.

- Нет... - неохотно ответил Удога.

Собаки поворачивают морды, недовольно смотрят на Ла.

- И не говори об этом! Вот возьму палку и вздую тебя! Как это - ты хочешь жениться, а сам не знаешь, кто она! Да может быть, она нашего рода, и тогда тебе нельзя на ней жениться! Или из того рода, из которого по закону нам нельзя брать невест. И выкуп заплатить нечем. Ты слышишь? Или ты оглох? - спрашивает Ла. - Какой дурак! И уже жениться захотел! Вот женю тебя на кривой Чуге... На девке своего рода жениться захотел. Да может, она Самар? Она - Самар. И ты тоже - Самар! Дурак! И еще перед охотой... И платить нечем...

Отец рыгнул. Он закончил свой деловой день. Довольный и успокоенный своими словами, он как сидел, так и лег на спину, растянулся на кане.

Одна из собак тявкнула на него яростно.

Удога понимал - сейчас и в самом деле следует думать об охоте. Но девушка не выходила у него из головы.