Дагда – бог смерти

Еще в ранней юности, начитавшись детективов, Варфоломей понял, что, чем меньше сыщик говорит, тем более значительным для окружающих становится каждое его слово. Работа сыщика – это работа мысли, а не языка. К тому же его главный источник информации, о котором так стремился выведать Максим, был и остается закадычным другом Варфоломея. Это Василий Цветков, опер из убойного, он всегда готов подставить свое плечо Варфоломею. Но знать об этом таким клиентам, как Максим, разумеется, совсем не обязательно. Пусть остается в неведении.

Итак, формальности были улажены, пора приниматься за работу.

– Хорошо, – сыщик мельком взглянул на подпись и печать, – обо всем, что станет мне известно, я вас немедленно извещу.

– Но ведь, кажется, вам уже что-то известно и сейчас? – встрепенулся Максим.

– Есть некоторые данные, – уклончиво ответил сыщик.

– Но скажите мне, как вы все-таки думаете, – не отставал Максим, – вчерашнее происшествие было несчастным случаем, или убийством?

– Дело в том, – немного свысока, словно беря реванш, ответил Варфоломей, – что никто не видел, чтобы женщину столкнули с платформы. С другой стороны, поезд приближался медленно, и нужно было очень постараться, чтобы угодить под него с того места, где она стояла. К тому же, нашлась одна свидетельница, которая заметила, что пострадавшая будто бежала за кем-то. Но милиции, конечно, проще списать все на несчастный случай, чем вешать на отдел очередной «глухарь». Мне кажется, и вам невыгодно, – он ухмыльнулся, – чтобы об этом происшествии поговаривали, как об убийстве.

– Вы совершенно правы, – холодно согласился Максим. – Мне крайне невыгодны и все эти убийства и, главное, слухи о них, всякие домыслы вокруг меня и моего бизнеса, – он начинал злиться. Контракт подписан, этот Шерлок Холмс получил деньги и, – подумать только! – теперь позволяет себе иронизировать над его, Максима, проблемами. – Мне и дом этот проклятый стал невыгоден, да и знакомство с вами, вообще-то, тоже очень и очень невыгодно!.. – он сам не заметил, как сорвался на высокий, почти истеричный, тон.

Сыщик молча смотрел на него, как мудрый старый дед на некстати раскапризничавшегося избалованного внука.

– Черт! Извините… – сразу опомнился бизнесмен. – Нервы совсем никуда стали.

«Нельзя распускаться, надо держать себя в руках», – думал он, провожая детектива к выходу.

Глава двенадцатая

«Так нельзя!» – корил себя и Варфоломей, спускаясь по лестнице.

И чего я разошелся? Кривлялся перед ним, как девица, таинственности какой-то нагонял… Вел себя в точности так, как не терплю, чтобы вели другие со мной.

«И что на меня нашло? Хотя, с другой стороны, – казалось, он нашел для себя подходящее оправдание, – я ведь веду себя так только с теми, кто меня раздражает. Ладно, проехали…»

Дело вырисовывалось вовсе не таким простым, как могло показаться на первый взгляд. Взять хотя бы вчерашний случай. Очень странным было то, что погибшая женщина, собираясь на дачу, взяла с собой не только обычные для таких поездок пожитки. Среди ее вещей была обнаружена небольшая картинка, портрет какой-то старинного вида дамы, аккуратно завернутый в несколько слоев бумаги. Куда и зачем она его везла?..

Вчера Варфоломей, который отправился к своему закадычному другу, чтобы расспросить о трупе, найденном в подвале дома, встретил Цветкова как раз на выходе из отделения с папкой в руках.

– Вот, – недовольно сообщил Василий, – занимаемся всякой мурой. Работать нормально некогда.

– А что случилось?

– Да, тетка тут у нас под поезд угодила. Тоже мне, Анна Каренина! Так, вместо того, чтобы дело это квалифицировать, как несчастный случай, наши раскопали в рюкзаке погибшей какую-то картину, ну, и погнали меня к экспертам. Мол, может, вещь дорогая, может антиквариат, ну сам знаешь… Мотив, короче, ищут. А разгребать, кому? Будьте любезны – Василий Цветков к вашим услугам!

– Да ладно тебе, не кипятись. Дай-ка мне взглянуть.

Варфоломей просмотрел протокол искусствоведческой экспертизы. Из него следовало, что картинка ценности не представляет, поскольку это всего лишь копия со старой английской гравюры.

– Ну вот. Значит, версия о корыстном мотиве отпадает, – усмехнулся Варфоломей, – если такую картинку можно купить в любом магазине за сто рублей, то маловероятно, что из-за нее … – Он оборвал себя на полуслове и попросил вдруг Василия: – Дай-ка мне еще раз на нее взглянуть.

Он вгляделся в портрет, перевернул его обратной стороной и увидел надпись, вызвавшую у него живой интерес:

«Прощай, прощай и помни обо мне».

– Что это еще за ерунда? – удивился Василий, прочитав надпись из-за плеча Варфоломея.

– Я бы не торопился называть это ерундой. Человек, хотя бы немного знакомый с творчеством Шекспира, прекрасно знает, что это – прямая цитата из «Гамлета». Эти слова произнес призрак, прощаясь с сыном и умоляя его о возмездии. Понимаешь?

– Ты что, думаешь, что Бурчилиной хотели за что-то отомстить?