Да, та самая миледи

– Ха-ха! – заливался он, хлопая себя по толстым ляжкам. – Ха-ха-ха! Видишь, милый Фельтон, видишь, что я тебе говорил: этот нож был предназначен для тебя – она бы тебя убила. Это, видишь ли, одна из ее слабостей: тем или иным способом отделываться от людей, которые ей мешают. Если б я тебя послушался и позволил подать ей острый стальной нож, ты бы уже был покойник: она бы тебя зарезала, а после тебя всех нас. Посмотри-ка, Джон, как хорошо она умеет владеть ножом!

Ну, конечно, у меня слабости значительно солиднее, чем у некоторых благородных; кавалеров и благовоспитанных лейтенантов: я не подсматриваю в щелочку за дверью.

Нож полетел на пол. Хотела метнуть его в Винтера, чтобы хоть синяк ему поставить, но тогда могли унести ужин. Ладно, пусть веселится.

– Вы правы, милорд, – Фельтон с нужной подливкой проглотил показанный деверем спектакль. – Вы правы, а я ошибался.

Они вышли.

Если бы они вошли в третий раз, я бы, пожалуй, пожертвовала ужином и запустила все тарелки в их сторону. Надо было, чтобы они ушли, пока ужин совсем не остыл. Поскольку деверь, без всякого сомнения, опять всунул ухо в замочную скважину, я трагически ударила себя в грудь и шепотом, который слышнее иного крика, сообщила для тех, кто по ту сторону двери:

– Я погибла! Я во власти людей, на которых все мои уловки так же мало действуют, как на бронзовые или гранитные статуи. Они знают меня наизусть и защищены броней против всех моих уловок!

После чего с надрывом сморкнулась в платочек. И нормальным шепотом добавила уже для себя:

– И все-таки нельзя допустить, чтобы все это кончилось так, как они решили!

После чего с аппетитом принялась за еду. И цыпленок оказался не так плох, как выглядел, и рыба была почти съедобна.

Лучшим в этом застолье осталось испанское вино – дорогой брат любил больше пить, нежели есть.

Первое действие комедии, как окрестил все произошедшее деверь, показало, что Фельтон в отношении женщин полный теленок.

Иная неприступная твердость куда слабее, чем кажется с первого взгляда. Винтер, по своему обыкновению, совершенно не разбирался в людях.

На его месте я приставила бы ко мне в качестве тюремщика разбитного морячка, который не сидел бы ко мне спиной, как делал этот бедолага лейтенант, и не отказал бы себе в удовольствии не только рассмотреть меня со всех сторон, но и щипнуть пару раз за мягкие места. Вот это как раз и означало бы крах всех надежд, потому что соблазнить такого – пустой номер. Он потребует плату вперед, а потом доложит обо всем начальству. Правда, таких людей можно купить в отличие от людей типа Фельтона. Но я не собираюсь указывать дорогому брату на его промахи.

Бурный вечер окончился, можно было укладываться в постель.

Мы, закоренелые разбойники, спим обычно крепко и безмятежно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ УРОКИ ЧИСТОПИСАНИЯ И ПЕНИЯ

Разбудило меня присутствие в камере посторонних. Фельтон привел женщину для услуг, которая прошла в комнату, а сам предпочел остаться в коридоре. Ну что ж, продолжим валять дурака.

– У меня лихорадка, – заявила я, с трудом открыв слипающиеся после сладкого сна глаза. – Я не могла заснуть ни минуты в продолжении всей этой длинной ночи, я ужа… (подкатила предательница-зевота) ужа-асно страдаю… Отнесетесь ли Вы ко мне человечнее, чем обошлись здесь со мной вчера? Впрочем, все, чего я прошу, – чтобы мне позволили остаться в постели.

– Не угодно ли Вам, чтобы позвали доктора? – почтительно спросила женщина.

Фельтон затаился в коридоре и никак себя не обнаруживал. Боюсь, даже самый опытный лекарь не обнаружит у меня ничего, кроме страстного желания поспать еще.

– Посылать за доктором? – скривилась я. – К чему? Эти господа объявили вчера, что моя болезнь – комедия. То же самое было бы, без сомнения, и сегодня: ведь со вчерашнего вечера они успели предупредить и доктора.

Фельтон гневно засопел за открытой дверью. О, кажется, задело…

– В таком случае, – заявил он из коридора, так и не входя в комнату, – скажите сами, сударыня, как Вы желаете лечиться.

Милый мальчик, ты еще узнаешь все прелести ремесла тюремщика и поймешь, что твой благодетель не так уж добр, как старается это изобразить. Не знаю, каким будет конец моего заключения, но то, что время, которое я проведу здесь, ты будешь помнить, это я обещаю.

– Ах, боже мой, разве я знаю как! – пустила я слезу в голосе. – Я чувствую, что больна, вот и все. Пусть мне дают что угодно, мне решительно все равно!

– Подите пригласите сюда лорда Винтера, – скомандовал Фельтон, опять не в силах самостоятельно справиться с возникшей проблемой.

– О нет, нет! – закричала я. – Нет, не зовите его, умоляю Вас! Я чувствую себя хорошо, мне ничего не нужно, только. не зовите его!

А то я и вправду разболеюсь, повидав его с утра…. Блестящую броню, задрапированную дорогим братом вокруг Фельтона, мой крик, видимо, немного помял. Он шагнул в комнату.