Да, та самая миледи

И у меня вдобавок ко всему задание, которое лучше клетки удерживает меня на капере.

Я не имею права вернуться с полпути, в Портсмуте уже формируется новая эскадра. Мы втянуты в такую игру, что мои беды никого не волнуют, сейчас просто не до этого. Значит, придется заниматься тем, о чем мы договорились с кардиналом. Если переговоры с герцогом сорвутся по моей вине, на глаза Его Высокопреосвященству можно не показываться. Если я выполню, что обещала, положение мое станет чуть-чуть прочнее и можно будет подумать о собственной безопасности.

Какое счастье, что дети уже во Франции, только это дает мне слабую надежду, что ради них я выкарабкаюсь, опять, как кошка, извернусь в падении и стану на четыре лапы, но все-таки как тяжело жить, зная, что обречен…

Остались за бортом и Лориан, и Брест – последняя возможность вернуться во Францию. Думала ли я об этом? Конечно, и даже предупредила капитана. Но противный ветер и бурное море отняли эту возможность. Пришлось распрощаться с мыслью еще раз поговорить с кардиналом.

Через девять дней после того, как судно вышло в море, впереди показался Туманный остров, берега Финистера.

Мои предположения оправдались: в Портсмуте полным ходом шла подготовка к выходу новой эскадры. Как раз во время нашего прибытия на воду спускали еще четыре больших военных корабля. Заходящее солнце поблескивало в окошках их кают.

В подзорную трубу, любезно одолженную мне капитаном, я даже разглядела на молу группу пышно одетых людей, наблюдающих это событие. Глаза мои ошиблись, выдавая желаемое за действительное, или это было на самом деле, но под одной из шляп с лихо закрученным белым пером мне почудилась голова Бекингэма.

Над портом носились чайки. Пахло гнилой рыбой.

Капер стал на рейде.

Почти сразу же борт к борту к нему остановился сторожевой катер, спустивший шлюпку, направившуюся к нашему трапу.

Шлюпка, которую двигали по волнам восемь гребцов, доставила на наше судно офицера флота Его Величества. Тот переговорил с капитаном и вызвал всех, находящихся на борту, на палубу.

Бурча и чертыхаясь, команда и пассажиры выстроились в носовой части капера.

Пройдя наш неровный, настороженный строй, человек с катера задержался взглядом на мне, но ничего не сказал. Все это было, по меньшей мере, неприятно. Все напряженно ждали, что же будет дальше.

Офицер с катера, молодой человек лет двадцати пяти – тридцати, неожиданно взял на себя обязанности лоцмана и, заняв место капитана, повел капер в гавань. Катер держался рядом. Он был неплохо вооружен для своих размеров, – шесть пушек выразительно скалились с его бортов.

Пока мы пробирались меж стоящих в гавани кораблей, вечер превратился в ночь. Стало еще холоднее.

Наконец мы добрались до места, куда счел нужным привести корабль свалившийся на нашу голову непрошеный лоцман. Он же приказал погрузить мои вещи в шлюпку и предложил мне проследовать туда же.

Это еще по какому праву?

– Кто Вы такой, милостивый государь? – поинтересовалась я. – И почему Вы так любезны, что оказываете мне особое внимание?

– Вы можете догадаться об этом по моему мундиру, сударыня, я офицер английского флота, – равнодушно-вежливо ответствовал он.

По мундиру, разумеется, можно догадаться практически обо всем, вплоть до того, что кушал утром его владелец… Как это я сама не догадалась…

– Но неужели это обычно так делается? Неужели офицеры английского флота предоставляют себя в распоряжение соотечественниц, прибывающих в какую-нибудь гавань Великобритании, и простирают свою любезность до того, что доставляют их на берег? – не унималась я, непонятливая.

– Да, миледи, но это обычно делается не из любезности, а из предосторожности: во время войны иностранцев доставляют в отведенную для них гостиницу, где они остаются под надзором до тех пор, пока о них не соберут самых точных сведений.

Очень похоже на откровенную ложь, хотя придраться не к чему. А почему он назвал меня миледи? Из любезности?

– Но я не иностранка, милостивый государь. Меня зовут леди Кларик, и эта мера… – сообщила я ему.

– Эта мера – общая для всех, миледи, и Вы напрасно будете настаивать, чтобы для Вас было сделано исключение.

Да, вот положение… Сбежать некуда, придется пока подчиниться. з – В таком случае я последую за Вами, милостивый государь.

Я позволила офицеру свести меня по трапу в шлюпку и усадить на расстеленный на корме плащ.

– Гребите! – скомандовал офицер матросам.

Шлюпка понеслась к берегу. Там уже стояла карета. Офицер первым вышел на набережную и подал мне руку.

– Эта карета подана нам? – цасторожилась я.

– Да, сударыня.

– Разве гостиница так далеко?

– На другом конце города.

А четверо из гребцов тоже вышли на берег.

– Едемте.

Карета повезла нас прочь от набережной. Покачивались, словно махая нам вслед, сигнальные фонари на мачтах.

Офицер застыл напротив меня с непроницаемым лицом. Ничего не выражали впалые голубые глаза, плотно сжатый рот, выступающий подбородок. Даже редкие каштановые волосы на покатом лбу умудрялись ничего не выражать. Лишь воинственно торчащая бородка заявляла: я при исполнении.