Да. Нет. Не знаю

– Меня устраивает. Между прочим, у меня отец – известный математик. Был.

– Ясно. Значит, любовь к математике у вас – наследственное.

– Получается, что так.

– Все получается не так, – Аурика неожиданно стала серьезной. – Коротич! Откуда ты взялся на мою голову?

– Меня Георгий Константинович пригласил: видит – парень неплохой, вот и позвал.

– А-а-а! А я-то грешным делом подумала, что вы, Михаил Кондратьевич, определенно его дочерью заинтересовались.

– Определенно, – признался Миша, – но только в самом начале. Ты помнишь, как мы познакомились?

– Помню. Ты, как дурак, тащился за мной от самого университета до дома, думая, что я тебя не вижу.

– А ты что? Меня видела? – изумился Коротич.

– Тебя только слепой бы не заметил! – рассмеялась Аурика. – Пришлось подсесть к тебе в читальном зале, чтобы ты хоть рядом мог идти, а не за пятьдесят метров от меня. Жалко мне стало: думаю, совсем паренек пропадает. А вдруг – гениальный математик?! Тогда придется ответ держать перед страной.

– А я думал, это случайно получилось, – расстроился Миша.

– Конечно, случайно. Если бы я знала, во что это выльется, я бы ни за что не села с тобой за один стол.

– Между прочим, это ты меня первая пригласила.

– Между прочим, я помню. И теперь об этом жалею. Хотя чего жалеть! Как говорит мой папенька, «ощущать себя отцом двух прекрасных детей» очень приятно.

– А давай не будем лишать его такой возможности? – робко попросил Коротич и придвинулся к Аурике чуть ближе.

– Конечно, не будем, – согласилась девушка и взяла молодого человека за руку. – Мы будем с тобой изображать примерных брата и сестру, вместе отмечать праздники, но как только в моей жизни появится тот, кто будет устраивать меня во всех смыслах, я – налево, ты – направо. У тебя же есть девушка, брат?

– Нет у меня никакой девушки, – смутился Миша.

– Я так и думала! – хлопнула себя по коленке Аурика и рассмеялась.

– Что-то я ничего не понимаю, – растерялся Миша и с интересом выслушал историю про смотрины. – Однако, – только и мог сказать он. – Что-то Георгий Константинович чудит. Я, правда, не имею к этому никакого отношения.

– Да понятно, – согласилась с ним девушка. – Актер из тебя никакой. Это видно. Но, если честно, я все равно не понимаю: что мой отец в тебе нашел?

– Того, что не нашел в тебе, – коротко объяснил молодой человек.

– Интересно, что это в тебе есть такое, чего нет во мне? – вскинулась Аурика.

– Ну… например, я добрый.

– Угу… А я злая.

– Я тактичный, – посмеиваясь, добавил Коротич. – Воспитанный.

– Понятно, я же бестактная.

– У меня есть принципы.

– Каки-и-ие? – простонала девушка.

– Не брать чужого.

– Да? – осклабилась Аурика Одобеску. – Ну, я бы не была в этом так уверена.

– Это почему?

– Это потому! Мой отец, конечно, не вещь, но вы, Михаил Кондратьевич, явно узурпировали право считаться его сыном.

– Ничего подобного, – отказался принять довод Аурики Коротич. – Я честно признаюсь, что был бы горд считать Георгия Константиновича своим отцом, но уважение к собственному родителю не позволяет мне этого сделать. Давай договоримся, что мы с твоим отцом – просто товарищи, партнеры, так сказать, по игре в шахматы.

– По-моему, ваша партия несколько затянулась, не находите?

– Нисколько.

– Ладно. Дальше. О каких принципах еще поведаете?

– Я считаю, что мужчина должен всего добиваться сам. Только тогда он достоин уважения своих близких.

– Это что-то вроде «мужчина – главный в доме»?

– Это что-то вроде «я несу ответственность за себя и за свою семью».

– Господи, Коротич, какой ты правильный. А если будет по-другому?

– Не будет, – с уверенностью отрезал Миша. – Продолжать?

– Продолжай.

– Я хочу, чтобы у нас с тобой было много детей.

– Чего? – оторопела Аурика.

– А что в этом такого? У тебя – свои, у меня – свои, – вывернулся Коротич. – И еще я хочу, чтобы моя жена меня уважала. Именно поэтому я больше не рассматриваю твою кандидатуру как возможную.

– Ты что? Спятил? – зашипела Одобеску. – Да кто вообще тебе дал право разговаривать со мной в таком тоне?! Не соблюдая приличий?!

– Есть у кого учиться, – резко оборвал ее Миша и приблизился к лицу Аурики так, что стал ощущаться тонкий запах, идущий от ее волос. – Беру пример с тебя.

– Ты дурак, – прошептала Одобеску, и голос ее словно стал ниже на тон.

– Ты думаешь, у меня не хватит наглости назвать тебя дурой? – поинтересовался Коротич, чувствуя, что вот еще немного, пару миллиметров, и ему будет трудно сдержаться, потому что воздух наполнился сексуальным возбуждением двух молодых и здоровых людей, почувствовавших странное, но сильное влечение друг к другу… неожиданно для себя.

– Только попробуй, – пригрозила ему Аурика. – Это будет стоить тебе жизни.

– Не страшно, – выдохнул Миша и поцеловал беглянку в губы.

– Что ты делаешь?! – растерялась девушка и покрутила пальцем у виска. – С ума сошел? Я же тебя терпеть не могу!