Да или нет?

Джилл наклонилась, чтобы собрать крошки. Руки у нее так дрожали, что ей едва удалось это сделать. Как Джек мог ей ничего не сказать? Она была совершенно ошеломлена. Как он мог утаить от нее столь важное? Она-то считала, что они близки настолько, что должны делиться всем.

В Джилл поднялась боль — и ощущение того, что ее предали…

Дана вежливым покашливанием напомнила о себе:

— Послушай, Джилл, мне очень неловко. Я не должна была…

— Нет, Дана, извиняться надо не тебе.

— Он сказал мне это только потому, что ему может понадобится уехать.

— Я понимаю, Дана. Тебе не надо мне ничего объяснять. — Джилл сделала глубокий вдох. — Спасибо за звонок, я очень ценю твое внимание. Я перезвоню попозже.

Она положила трубку, а потом некоторое время стояла, слепо глядя перед собой, стараясь справиться с наплывом чувств, которые грозили полностью ее захватить. Боль и ущемленная гордость. Гнев и отчаяние. Сочувствие и жалость к Джеку.

Какая она была слепая дурочка, какая наивная идиотка! Тем утром в День Благодарения он чем-то с ней поделился. Он рассказал ей о своем прошлом, об отце, о своих чувствах. И она цеплялась за это, лелеяла те минуты в своем сердце, как символ того, что их отношения не безнадежны, что у них есть шанс…

Она ошибалась.

Они и сейчас не ближе, чем пять лет тому назад. Он — все тот же эгоистичный мужчина, и у них все те же бесперспективные отношения.

Джилл сжала кулак, и остатки печенья рассыпались в мелкие крошки. Джек не хотел сегодня с ней ехать к адвокату: она поняла это по его глазам, когда обратилась к нему с этой просьбой. Теперь она жалела о том, что попросила его сопровождать ее. Она нуждалась в его моральной поддержке, она хотела, чтобы рядом оказался кто-то, кто помог бы ей взять себя в руки, если дело примет скверный оборот.

У нее защипало глаза от слез.

Как ей хотелось бы быть рядом с ним. Ей хотелось обнять его и успокоить. Ей хотелось переживать вместе с ним и хорошее, и плохое. Но он не дает ей это делать.

Джек все время отстранялся от нее.

Стена, которой он окружил себя в тот день, когда присматривал за Ребеккой, больше ни разу не исчезала — никогда. Даже когда они любили друг друга. Не надо было быть гением, чтобы понять, что происходит: он уже тяготится отношениями с ней. Он из чувства жалости дожидается конца судебного процесса, чтобы об этом объявить.

Слезы, навернувшиеся ей на глаза, грозили вот-вот пролиться. Джилл гордо выпрямилась и направилась к Джеку. Она с самого начала знала, что это должно случиться, — нет причины плакать и закатывать истерики.

Джилл нетерпеливо смахнула слезы, покатившиеся у нее по щекам. Она больше так не может. Если Джек не хочет открыть ей свое сердце, если он не собирается дать ей всего, то им придется распрощаться.

— Маргарет? — Она набрала побольше воздуха в легкие. — Ты не могла бы еще немного задержаться? Мне надо поговорить с Джеком.

— Конечно. — Маргарет переводила взгляд с нее на Джека, вопросительно хмуря брови. — Мы с Бекки можем выйти во двор полюбоваться на рыбок.

Услышав, как за ними закрылась входная дверь, Джилл повернулась к Джеку.

— Это звонила Дана, — тихо объяснила она. — Она сказала мне, что у тебя болен отец.

Лицо Джека застыло.

— Да.

— Мне очень жаль. — Она спрятала дрожащие руки в карманы брюк. — Когда ты об этом узнал?

— Пару недель тому назад. В тот день, когда оставался с Ребеккой.

Новое озарение откликнулось в ее душе острой болью. Джилл поняла, что надеялась услышать от него какое-нибудь объяснение, пусть самый беспомощный предлог, который извинил бы его молчание. Теперь у нее уже не оставалось никакой возможности обманывать себя относительно его чувств.

— Я чем-то могу помочь?

Замкнутое выражение его лица больно ранило ее душу.

— Спасибо, Джилли, но я должен справиться с этим один.

Эти слова были для нее равносильны пощечине.

— Но тебе вовсе не нужно справляться с этим одному! Разве ты не понимаешь, Джек? Нет ничего страшного в том, что ты обопрешься на меня, в том, что я буду тебе нужна.

Он ничего не ответил, и Джилл быстро отвернулась, чтобы как-то справиться со своими чувствами, взять себя в руки. Спустя несколько секунд она снова повернулась к нему.

— Почему ты мне ничего не сказал?

На этот раз отвернулся Джек. Очень долго он молчал, а потом покачал головой:

— Не знаю.

Вот уж прекрасный ответ.

Джилл решила не прекращать этот трудный для них обоих разговор:

— Что между нами происходит? Чего тебе нужно от наших отношений?

Затравленное выражение его лица поразило ее. Он уже один раз смотрел на нее с таким видом: в тот день, когда она сказала ему о своей беременности. Невольно помотав головой, Джилл отступила от него на шаг.

— Нам нужны совсем разные вещи. Так было пять лет назад — и осталось сейчас.

— Я не хочу тебя потерять, Джилли. Я уже один раз тебя терял и не хочу, чтобы это случилось снова.

— Тогда женись на мне, — тихо проговорила она, подходя к Джеку. Она приложила ладонь к его щеке. — Если ты не хочешь меня терять, женись на мне. Стань Ребекке отцом. Она уже тебя любит.

Он накрыл ее руку своей.

— Не делай этого, Джилли. Не сейчас.