d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Сальваторе покинул комнату девушки. Вышел на кухню. Свет включать не стал. Незачем на самом деле. Сел на стул, закурил, облокачиваясь на спинку и фокусируясь только на своих мыслях.

Он подумал о том, что если в литературе есть риторические вопросы, то почему их не может быть в повседневной жизни? Почему не могут встречаться в будничности те вопросы, ответы на которые не требуются? Или ответы на которые дают сами люди? Может, поэтому истины и не существует. Потому что каждый видит ее под разным ракурсом. И пока что не создано универсала.

Он подумал о том, что его отношения с Джоанной можно отнести как раз к разряду риторических вопросов. Рядом лежал мобильный телефон, на который приходили сообщения лишь от мобильных операторов. Ну, или звонки от кого-то из банды, и то — слишком редко…

Джоанна. Как стоматит. Как мелкая царапина, которая и зеленки-то не стоит, но, тем не менее, ноет, болью напоминая о себе. Как константа жизни. И кажется, что без нее мир уже невозможен. Он медленно разрывается как шифон или шелк. Лишь один надрез, — и все рушится.

Очередная сильная затяжка; образ совершенно иной девушки.

Деймон Сальваторе сочувствовал Елене лишь потому, что сам знал какого это — остаться полной сиротой. Он прекрасно понимал и разделял чувства. Он мог предугадать даже мысли и возможные будущие поступки. Но вот чувства к самой Гилберт остались прежними. Зря эти глупые подростки, сидящие на франшизах, блокбастерах и однодневных книгах думают, что после подобного люди сближаются. Что якобы есть какая-то тонкая нить, связывающая бывших врагов. Что сами враги начинают понимать и прислушиваться друг к другу. Начинают узнавать друг друга лучше.

Это пыль, пущенная в глаза режиссерами, сценаристами и писателями, такая же фальшивая, как и сами создатели этих бессмысленных фильмов и книг. Дешевая мерзкая пыль. Человек — существо упертое. Сблизиться с врагом означает прислушаться к мнению своего противника. Прислушаться означает признать свою неправоту. Признать свою неправоту — проиграть. А когда ты молод, тебе девятнадцать, — чуть больше или меньше — неважно, — ты никогда не отступишься. Никогда не проиграешь.

Следовательно, и Елена и Деймон не прочувствовали и толики симпатии друг к другу. Прежняя беспочвенная и с каждым разом все усиливающаяся ненависть не исчезла. Любовь быстро не проходит, а ненависть уж тем более. А у Сальваторе она теперь еще и умножилась на десять. Он терпеть не мог слабых духом, а уж становиться чьей-то жилеткой вообще было не в его правилах. Наверное, поэтому Деймон и любил Хэрстедт на протяжении стольких лет. Ее импульсивность, самостоятельность и дерзость по отношению к жизни были опьяняющими. Эта девушка не нуждалась в помощи или в поддержке. Она все переносила мужественно и стойко.

На часах — полтретьего утра. Сальваторе взял сотовый, все еще зажимая тлеющую сигарету между пальцами, нашел в списке нужное имя… Позвонил.

С ней не надо было быть жилеткой. Не надо было терпеть истерики, крики и видеть слабости…

Но мужчине необходимо быть сильным. И иногда ему нужно, чтобы женщина с ним была чуточку слабой. Это позволяет почувствовать себя нужным, важным, востребованным.

«Ты вытащил меня из тишины! Ты вытащил, а теперь ты обязан мне, ясно?!».

— Алло? — сонно и с хрипотцой в голосе. Гудки оборвались внезапно. Признаться, Сальваторе даже не ожидал такого быстрого ответа. Он усмехнулся, выпустил дым из легких и произнес:

— Зачем ты стала писать эти заявления?

Последовали возня, шум и долгая пауза в несколько секунд. Время способно растягиваться и сжиматься не только в пределах Вселенной, но даже в пределах человеческой жизни. И вот секунды капают, как вода в кране. Медленно. Отчеканивая каждый миг. Кап-кап. Кап-кап. Секунды капают, а легкие наполняются дымом, сердце — ненавистью к Елене, а душа — тоской по Джоа.

— Сальваторе, ты видел время?

— Я тут подумал об этих чертовых риторических вопросах и решил получить ответ хотя бы на один из них. Так, почему? — незамедлительно ответил парень, игнорируя предыдущую реплику своей бывшей.

Пять лет безумной страсти, возникшей, — о как дешево и банально! — с первого взгляда. Пять лет каких-то ничтожных попыток построить совместное будущее. Все это было так жалко, что и вспоминать тошно!

Но, черт возьми, как-то немного тоскливо жить без этих жалких попыток. И сердце-то не сдается: все еще желает страстно и горячо любить.

— У нас же все было потрясающе, — Доберман прервал молчание, решив напомнить о себе и о своем вопросе. — Ну, ссоры случались, но довольно-таки редко… И что произошло потом?